Наши фиолетовые братья

Дарья, не скрывая восхищения, смотрела на Матвея. Шуберт тоже смотрел, но иначе – как-то приниженно. Его подбородок задирался все выше и выше, словно Матвей медленно взлетал под потолок. Матвей, однако, никуда не взлетал. Напротив, это Борисов постепенно опускался: стальная труба, на которой вертелось кресло, становилась все короче, сокращаясь, как гидравлический поршень. Пара свободных кресел двигалась синхронно с борисовским, и вскоре все три сиденья уже достигли пола. Шуберт уткнулся коленями в нос и лишь после этого додумался вскочить и отпрыгнуть в сторону.

Под креслами раздвинулись три лепестковых люка и, поглотив сиденья, тут же сошлись обратно. Диафрагмы захлопнулись так быстро и так плотно, что на полу не осталось ни щелочки. Кресел точно и не было.

Следом за ними вниз двинулась тонкая ножка «гриба» управления, одновременно повернулись, прячась в потолке, объективы. Затем начал скрываться экран: слева в углу открылся узкий паз, и из него, противно жужжа, выехала шторка, состоящая из длинных стальных реек. Последней исчезла широкая стенная панель со схемами и графиками, при этом две изображенные емкости, в которых условно плескалось что-то условно-голубое, начали стремительно опорожняться. Все в комнате сворачивалось, пропадало и втягивалось само в себя. Когда исследователи опомнились, помещение уже превратилось в пустую металлическую коробку. Шуберт молчал, испуганно озираясь, а лейтенанты угрюмо сопели, не в силах спросить у мастера, знал ли он заранее о загадочных способностях здешней автоматики. Угадать, был ли предусмотрен какой-то вариант спасения из корабля-камикадзе на самом деле, теперь не смог бы никто. Но Борисов молчал, и неведение становилось для дежурных невыносимым.

– Мотя, ты что там нажал? – проронила Дарья.

– Х-х, х-х, х-х! – объявил голос вокруг, и все трое почувствовали легкий толчок.

– Мы остановились! – воскликнул Матвей. – Да, это было торможение, не иначе! Ты видела схему? Резкий выброс топлива! Мы получили обратный импульс!

– Мотя!.. – Дарья снова улыбнулась. С момента проникновения на планету-корабль печаль и радость сменялись на ее лице так часто, что успели превратиться в две маски, которые она переключала сообразно обстоятельствам. – Мотя, мы спасены! Да?.. Ведь это правда?!

– Х-х… х-х!.. – отозвались стены и вдруг заговорили голосом Страшного. – Эй, на борту! Обормоты!.. Прием! Х-х… х-х… Не слышу вас! Прием!

Звук доносился не откуда-нибудь, а со стороны экрана, закрытого железными пластинами.

Матвей подбежал к жалюзи и, подцепив одну планку ногтем, проорал в щель:

– Да, господин маршал! Докладываю! Задание выполнено! С полным блеском!

– Чего?! – прорычал Страшный. – С чем оно у тебя выполнено? С блеском?! С треском, осел!! С полным треском, ясно тебе, мясо? Да ты уже не мясо, ты почти жаркое! Шашлык! Азу! Бифштекс! Баранина на ребрышках!.. – Маршал нервно рассмеялся. – Вы что там натворили, жуки вашу майские?!

– А что?.. Мы ее остановили… то есть его… ихний… этот… Мы ощутили толчок, господин маршал, – сообщил Матвей, собрав в кучу все свои ораторские способности.

– Как, говоришь?.. Толчок ты ощутил? Да лучше б это он тебя ощутил, чертова коровка! Вы разогнались еще сильней!

– Все двигатели направлены в одну сторону, – запоздало сказал Борисов. – Если был второй импульс, то он, как и первый, разгонный.

– Это кто у вас такой умный? – сварливо произнес из-за планок маршал. – А, привет от Корпорации! Почему я вас не вижу?

– Мы вас тоже не видим, господин маршал, – пожаловался Матвей.

– К счастью, – вполголоса добавила Дарья.

– Эй, не хамите там! – прикрикнул Страшный. – Акустика у вас чудесная… Значит, вот что, мои поджаристые… Даю вам еще две… ладно, две с половиной минуты, ясно? И чтобы все это безобразие немедленно прекратить! Вернуть объект на место! Слышите? А иначе… иначе… Сами знаете что!

– Знаем, знаем, – крякнул Шуберт.

– Невыполнение приказа, да еще в боевых условиях!.. – предупредил Страшный.

– У нас топлива больше нет, – заныл Матвей.

– Какого еще топлива?

– Голубого, – пояснил он. – Мы на схеме видели.

– У вас и схемы имеются? Срочно передать по закрытому каналу!

Матвей беспомощно оглянулся.

– У нас даже открытых нет, – сказал он, стараясь протиснуть губы в плотно подогнанные пластины жалюзи. – И схемы уже нет. И ничего нет.

– Как это ничего? – возмутился маршал. – Что же вы там делаете?

– Ничего, – повторил Матвей. – Стоим, разговариваем…

– Отставить разговорчики! – приказал Страшный. – Нашли время! Приказываю развернуться и занять положенное место в строю!

– А где оно, это место? – осведомился через плечо Матвея Борисов.

– В пространстве, – недовольно ответил маршал.

Под пластинами что-то затрещало, все надеялись – включился механизм, открывающий ставни, но защитные рейки были неподвижны, лишь голос абонента изменился.

– Шуман, мальчик мой… – озабоченно произнес экран.

– Пардон, это меня. – Борисов подошел к стене и отодвинул Матвея в сторону. – Господин Даун?.. Я слушаю.

– Почему я тебя не вижу, Шуман?

– Я вас тоже не вижу, господин Даун. Такая уж связь.