Наши космические пути

«Я помню, — писал Белопольский, — что, когда мне было лет девять, я жил в Рязани на Вознесенской улице в доме Климина и в этом же доме жили Циолковские два брата, немногим старше меня. Если это были Вы, то, конечно, мне было бы очень интересно об этом знать...»

Судя по следующему письму, в котором официальное «Вы» сменилось дружеским «ты», Константин Эдуардович подтвердил этот факт. И, предавшись воспоминаниям, Белопольский писал Циолковскому: «Из нашей жизни детской я особенно помню один эпизод. Помню, как-то я, мой брат Вася, ты и твой брат залезли в чужой сад полакомиться малиной и на нас пожаловались. Нас отец высек, а вас поставил на колени богу молиться. Когда после сечения мы выскочили во двор побегать, то вы из окна говорили нам: «Вас высекли, и вы уже играете, а мы еще должны стоять целый час на коленях». Потом помню, вы куда-то из Рязани уехали...»

Письма Белопольского позволили вычитать кое-что новое из автобиографической рукописи «Фатум». Написанная в 1919 году на листах бумаги, вырванных из какой-то конторской книги, эта еще неопубликованная рукопись содержит несколько весьма неразборчивых строк. Попытки прочесть их не имели успеха, так как у тех, кто эти попытки делал, не было ключа. У меня же таких ключей оказалось два: сообщение из «Вятских губернских ведомостей» и письмо Белопольского.

На последних страницах рукописи Циолковский набросал ряд коротких конспективных заметок, нечто вроде плана своей развернутой автобиографии, которую он так и не собрался написать. В них-то, написанных особенно неясно, и содержатся сведения, подтверждающие жизнь семьи в Рязани, куда она переехала из Ижевского, чтобы спустя несколько лет переселиться в Вятку.

Вот некоторые из этих заметок, датированные разными годами. 1863 год: «Продажа дома и квартира на большой улице». 1864 год: «Деревянный флигель Калеминой» (Белопольский называет его домом Климина). Следующая заметка, датированная 1867 — 1868 годами: «Переезд в другое отделение дома. На нашем месте Белопольские».

А вот еше один документ, никогда не видевший света, — нотариальная копия с «аттестата». Так официально назывался послужной список Эдуарда Игнатьевича, отца ученого. Из этого документа явствует, что семья Циолковских переехала из Ижевского в Рязань 3 мая 1860 года, когда Константину Эдуардовичу было всего лишь два с половиной года.

Таким образом мы получили возможность с уверенностью говорить о первом рязанском периоде жизни Циолковского, еще не отраженном в его биографиях. Второй период общеизвестен. Он наступил в 1878 году, когда семья Циолковских снова вернулась в Рязань из Вятки.

В городе старообрядцев

В 1958 году в сборнике «Литературная Калуга», изданном весьма скромным тиражом, увидели свет воспоминания старшей дочери ученого Любови Константиновны. Написанные отличным языком, они сообщают много ранее неизвестных сведений о Константине Эдуардовиче.

Воспоминания Л. К. Циолковской очень интересны. Но еще интереснее и содержательнее их черновики — пачка ученических тетрадей, исписанных мелким, в полном смысле слова бисерным почерком. Их было очень трудно читать, эти убористо исписанные тетрадки. Вечерами после работы в архиве Академии наук у меня отчаянно болели глаза. Но разве можно жалеть об этом? Ведь мне удалось увидеть, как, напрягая память, восстанавливала Л. К. Циолковская все, что могла вспомнить о своем великом отце. Особенно интересным показалось мне то, что не успело найти достойного отражения в литературе о Циолковском — подробности начала его научной деятельности, отношения с людьми, завязавшиеся во время жизни в глухом провинциальном городишке Боровске, населенном главным образом старообрядцами.

Обычно жизнь Циолковского в Боровске рисовали как жизнь одиночки, замкнутого, нелюдимого, не понимаемого окружающими и сторонящегося их. На самом деле это далеко не так. Любовь Константиновна сообщает, что отец ее входил в небольшой кружок интеллигентов, интересовавшихся тем, что происходило в далеком от Боровска большом шумном мирз. Они выписывали вскладчину из Петербурга и Москвы новые книги. Эта домашняя библиотека помещалась у местного следователя. Приобретенные книги читались по очереди.

Любопытен и другой факт, о котором сообщает Л. К. Циолковская. К отцу часто заходили студенты, приезжавшие в Боровск на каникулы. Один из них — В. В. Лавров — отвез в Петербургское физико-химическое общество первую научную работу Константина Эдуардовича — «Кинетическая теория газов».

Врспоминания дочери ученого привели меня к мысли, что многое в боровском периоде жизни Циолковского, когда он начал формироваться как серьезный и самостоятельный исследователь, еще не известно широкому читателю. Знакомство с документами архива Академии наук СССР и чтение текстов неопубликованных рукописей подтвердили это предположение.