Наши люди в Шанхае

У нас дома целый семейный альбом с фотографиями из Китая. Это мы на отдыхе в Циндао, это на званом обеде у директора завода, это на концерте, это Татуля кормит рыбок в Ханчжоу, это мама на шелковой фабрике в Сучжоу, здесь папа с учениками на ходовых испытаниях, папа там, мама сям, я повсюду….

И ни одной фотографии на фоне «Пикарди».

Я взяла Алсуфьева под руку. Не хотела пропустить момент, когда мы подойдем настолько близко, что можно будет прочитать название отеля. Я ни минуты не сомневалась в том, что это наш отель, и так и шла с открытым ртом, дожидаясь, когда смогу крикнуть Сергею:

— Смотри! Пикарди!!!

Сюрприза для Алсуфьева у меня не получилось. Сам виноват. Все испортил!

Оторвавшись от созерцания собственных ботинок, он неожиданно вскинул голову и, радостно всхлипнув, удивленно сказал:

— Наташечка!

— Да, вижу я. Вижу! Давно уже вижу! А ты только сейчас заметил?

— Э-э-э…

— Ну что? Что скажешь, Сережа? Ты тоже так думаешь? Это, правда, он?

— Посмотрим, — уклончиво сказал Алсуфьев и прибавил шагу.

Я припустила следом за ним. Серое здание притягивало нас как магнит. Мы спустились в подземный переход, чтобы перейти на другую сторону проспекта с оживленным автомобильным движением, затем пересекли небольшую площадь, усаженную деревьями, перешли еще одну оживленную улицу и остановились как вкопанные.

— Park Hotel, — потерянно прочитала я надпись над входом.

— Park Hotel, — эхом повторил Алсуфьев. — Мы ошиблись, Наташечка. Это не наш «Пикарди».

— Что значит ошиблись, Сережа? — Оптимистично возразила я. — Я не могла ошибиться. Я уверена, что уже видела это здание когда-то. Определенно видела.

— Конечно же, видела, Наташечка. Это же «Парк Отель», известнейший отель колониального Шанхая. Он назывался так с тридцатых годов прошлого века, с момента постройки. О нем столько написано! Взять те же мемуары Натальи Ильиной. Ты ведь читала!

— Ну и что, что читала? Может быть, его переименовывали. Временно. Знаешь, как это бывает? Когда в Шанхае жили русские белоэмигранты, мемуары которых мы читали, он назывался «Парк Отель», а когда жили мы с родителями — «Пикарди», а сейчас опять называется «Парк Отель». — Я вопросительно посмотрела на Алсуфьева.

Он неопределенно пожал плечами:

— Есть еще кое-что, — устало сказал он, — на что я сразу не обратил внимания. Посмотри! — Он развернул меня спиной к отелю. — Видишь? Дорога? А в «Пикарди» дороги не было. Там перед входом был сквер. Помнишь?

— Круглый? — Меня не так-то легко сбить с толку.

— Круглый.

— С чугунной оградой?

— С чугунной оградой.

— А это, по-твоему, что?! — Я торжествующе показала на небольшой полукруглый сквер на другой стороне улицы. — Смотри! Даже решетка чугунная сохранилась!

— Не думаю, что это та же самая решетка, Наташечка.

— Ну, почему ты такой скучный, Алсуфьев? Я тебя умоляю. Ведь столько лет прошло. Не могло же все остаться без изменений! Согласись, что в целом все очень похоже. Окна, например. В «Пикарди» были такие же окна, как здесь. Я помню, что любила сидеть на подоконнике и смотреть на улицу, на этот вот сквер.

— Разве я спорю, Наташечка? Это действительно очень похоже на нашу гостиницу. Вот только название…

— Зачем напрасно спорить, Сережа? Давай, зайдем внутрь и там все узнаем. Мне кажется, я помню, как выглядит холл. Мы сразу поймем, если это не наш отель. Вот увидишь!

— Наташечка…

— Подожди, подожди, не перебивай, я сама его опишу, а ты скажешь потом, так ли это на самом деле. Ты ведь постарше Сережа, я на твою память больше полагаюсь. Может, я это все себе напридумывала в своих детских фантазиях на тему из прошлого. Подожди!

Я зажмурилась (чтобы отрешиться от шума улицы и настроиться на нужную волну) и представила, как у входа в отель стоит маленькая девочка в легком синем пальтишке с пелеринкой и вязаном капоре.

Значит, я попала в зиму. Ни летом, ни весной, ни даже осенью в Шанхае в вязаной шапочке не походишь. Здесь ведь субтропики, пальмы растут, чего вы хотите?

Девочка постояла, задрав кверху голову в пушистой оранжевой шапочке, полюбовалась на плывущие по небу тучи, а потом шагнула вперед и потянула на себя тяжелую дубовую дверь…

Стоп! Вру! Этого я не помню. Я не помню, чтобы тянула дверь на себя. И вообще, я не помню, как открывались тогда двери в отель.

Я открыла глаза и внимательно посмотрела на блестящие вращающиеся двери «Парк Отеля».

Нет, тогда вход выглядел иначе. В этом я уверена.

Вполне возможно, двери были именно такими, какими я их только что себе представила — добротными и внушительными, как в сталинских высотках из старых советских кинофильмов.

Вот только открывала я их не сама. За меня это делал кто-то другой: либо мама, либо папа, либо мой непременный паж Алсуфьев.

Я с сомнением посмотрела на задумавшегося приятеля.

— Сережа, когда мы здесь жили, то дверь открывал швейцар?

— Что? — встрепенулся он.

— У входа раньше стоял швейцар? — Я ткнула пальцем в стоящий у входа вазон с цветами.