Наши разногласия. К вопросу о роли личности в истории. Основные вопросы марксизма

Ни о чем этом не имели никакого представления господа, на разные лады «критиковавшие» Маркса. Они не догадывались, что хотя критика есть, разумеется, прекрасное дело, но критиковать надо умеючи, т. е. понимая то, что критикуешь. Критиковать данный метод научного исследования – значит определять, насколько он пригоден для обнаружения причинной связи явлений. Определить же это можно только посредством опыта, т. е. путем применения этого метода. Критиковать исторический материализм – значит попробовать воспользоваться методом Маркса-Энгельса при изучении исторического движения человечества. Только таким образом и можно обнаружить сильные и слабые стороны этого метода. The proof of the pudding is in the eating, – сказал Энгельс, поясняя свою теорию познания. Это остается вполне верным и в применении к историческому материализму. Чтобы критиковать это блюдо, надо его отведать. Чтобы отведать метод Маркса-Энгельса, надо уметь пользоваться им. А умелое пользование им предполагает несравненно более серьезную научную подготовку и гораздо более упорную работу мысли, нежели псевдокритические разглагольствования на тему об «односторонности» марксизма.

«Критики» Маркса отчасти с сожалением, отчасти с упреком, отчасти с злорадством говорят, что до сих пор нет такой книги, которая давала бы теоретическое оправдание историческому материализму. Под книгой понимают обыкновенно что-то вроде краткого руководства по всемирной истории с материалистической точки зрения. Но в настоящее время такое руководство не может быть написано ни отдельным ученым, – как бы ни были обширны его сведения, – ни целой группой ученых. Для него нет и долго еще не будет достаточного материала. Этот материал может быть накоплен только путем длинного ряда частных исследований, обрабатывающих соответствующие области науки с помощью Марксова метода. Иначе сказать, «критики», требующие «книги», хотели бы, чтобы дело началось с конца, т. е. чтобы объяснен был предварительно с материалистической точки зрения тот исторический процесс, который собственно и подлежит объяснению. На самом деле «книга» в защиту исторического материализма пишется именно в той мере, в какой современные исследователи, – чаще всего, как мы сказали, вовсе этого не сознавая, – вынуждаются всем современным состоянием общественной науки давать материалистическое объяснение изучаемых ими явлений, а что таких ученых теперь уже не мало, достаточно убедительно показывают хотя бы указанные нами выше примеры.

Лаплас говорит, что после великого открытия Ньютона прошло около пятидесяти лет, прежде чем сделано было какое-нибудь важное дополнение к нему. Все это время нужно было этой великой истине, чтобы быть всеми понятой и чтобы преодолеть те препятствия, которые ей ставились теорией вихрей, а может быть, также и самолюбием современных Ньютону математиков[400].

Препятствия, встречаемые современным материализмом, – как стройной и последовательной теорией, – несравненно больше, нежели те, с которыми встретилась при своем появлении теория Ньютона; против него прямо и решительно восстает интерес господствующего теперь класса, а влиянию этого последнего по необходимости подчиняется огромнейшее большинство нынешних ученых. Материалистическая диалектика, «ни перед чем не склоняющаяся и рассматривающая вещи с их преходящей стороны», не может пользоваться симпатиями консервативного класса, каким является теперь буржуазия на Западе. Она до такой степени противоречит настроению этого класса, что естественно представляется его идеологам чем-то непозволительным, неприличным, недостойным ни «порядочных людей» вообще, ни «почтенных» мужей науки в частности[401]. Неудивительно, что каждая из ученых почтенностей считает себя нравственно обязанной отклонять от себя всякое подозрение в сочувствии к материализму. И очень нередко бывает так, что эти почтенности тем решительнее отрекаются от него, чем упорнее они придерживаются в своих специальных исследованиях материалистической точки зрения[402]. Тут получается какая-то полубессознательная «условная ложь», могущая иметь, конечно, только самое вредное влияние на теоретическую мысль.

XV