Наши разногласия. К вопросу о роли личности в истории. Основные вопросы марксизма

По словам А. Исаева, упомянутое выше село Великое «давно уже перестало быть деревней. Из всего числа домохозяев (до 700) только 10–15 обрабатывают землю, большинство же не умеет владеть ни сохой, ни даже косой… Эти 10–15 домохозяев и крестьяне ближайших к Великому селений арендуют у великоселов всю общественную землю с платою 1 руб. за десятину пашни (при такой высоте «поземельной ренты» нетрудно и совсем отказаться от земли, – заметим мы мимоходом). Низкому уровню хлебопашества вполне соответствует и положение скотоводства: едва на 3 двора приходится 1 корова и 1 лошадь… Великосел утратил облик крестьянина».

Да и в одном ли селе Великом мы можем наблюдать процесс этой утраты? Еще «Военно-статистический сборник» констатировал тот факт, что хлопчатобумажная кустарная промышленность «во многих местах есть занятие побочное; но есть местности, где оно является главным и даже единственным»[111]. Точно так же «сапожничество служит теперь главным средством существования для кимрских крестьян и отодвинуло земледелие на второй план. В Кимрском районе обращают внимание исследователя много запущенных полос земли; упадок земледелия невольно бросается в глаза», – сообщает нам г-н Пругавин. Как истый народник, он утешает себя тем соображением, что «в данном случае следует винить не столько самый промысел, сколько те неблагоприятные условия, в каких находится земледельческий труд», и что большинство кустарей «еще не окончательно бросило землю». Но, во-первых, цитированный уже «Доклад высочайше учрежденной комиссии для исследования нынешнего положения сельского хозяйства» показывает, вопреки г-ну Пругавину, что именно большинство кимрских крестьян «бросило землю» окончательно[112]; а во-вторых, все сказанное им по этому поводу представляет собою довольно сомнительное утешение.

Кем бы и чем бы ни было вызвано падение земледелия, оно представляет собою существующий факт, благодаря которому многие кустари могут скоро совсем вырваться из-под «власти земли». Конечно, теперь еще можно было бы замедлить этот процесс, поставив земледелие в лучшие условия. Но здесь опять-таки является вопрос – кто же поставит его в эти условия? Существующее правительство? Оно не хочет. Революционная партия? Она еще не может. А до тех пор, пока солнце взойдет, роса очи выест, пока наши революционеры будут иметь силу для осуществления своих реформаторских планов, – от крестьянского земледелия многих местностей может остаться лишь одно воспоминание.

Упадок земледелия и разложение старых «устоев» крестьянского мира представляют собою неизбежное следствие развития кустарного производства, конечно, при настоящих, действительных, а не при тех возможных условиях, которыми утешаются наши «маниловы» и которые неизвестно еще когда будут. Так, например, в Московской губернии «частые сношения (кустарей) с московским торговым миром действуют разлагающим образом на обычно-правовые отношения. Мир совершенно не вступается в семейные разделы, а вершит их старшина или волостной суд «по закону», детей отец делит по завещанию… после смерти мужа бездетная вдова лишается недвижимой собственности (дома), которая переходит к родственникам мужского поколения, а сама получает 1/7 часть[113]. Каким образом тот же кустарный промысел, дойдя до известной степени развития, стремится подорвать земледелие, – видно из примера крахмально-паточного производства. «Характерным фактом в районе рассматриваемого промысла является крайне неравномерное распределение между домохозяевами надельной земли. Так, в деревне Цибино, Бронницкого уезда, 44,5 % всей земли, нарезанной на 166 домохозяев, находятся в руках всего только 18 заводчиков из крестьян, причем на каждого из них приходится по 10,7 душевых наделов, между тем как 52 исправных домохозяев владеют всего 172 душевыми наделами или по 3,3 надела на двор. Понятно, что чем более будет увеличиваться доходность промысла… тем более будет у заводчиков побуждений захватывать в свои руки по возможности большее количество земли, и, весьма возможно, что и те 35 домохозяев, которые обрабатывают теперь свои наделы наймом, при повысившихся арендных ценах, найдут более выгодным отказаться от обработки своих наделов и передадут их заводчикам. Совершенно те же явления встречаются и в других селениях, в которых более или менее развит крахмально-паточный промысел».

5. Кустарь и фабрика