Наши тонкие струны

Кто-то как будто трогает тебя ледяной ладонью… и сдавливает сердце.

– Это все-таки случилось, – говорит ледяной голос в голове. – Как я ни старался тебе помешать. Ты дрянь. Развратная дрянь.

– Дрянь, – беззвучно повторяет Маша. – Это опять ты, Северус.

– Пусть будет так. Мне нравится это имя.

– Но я же знаю, что тебя нет. Ты просто моя болезнь.

– Окей. Именно поэтому я не уйду. Не-ет, я не дам тебе вылечиться, Мария. Ты моя навсегда. Ты пробовала заглушить мой голос своими антидепрессантами, но это все равно что сунуть в уши эйрподсы… ведь я все равно внутри. Я твоя музыка. Твоя единственная любовь. Твоя отложенная смерть. И я возьму тебя, когда захочу. И сейчас я рассержен, Мария. Очень рассержен. Откуда опять взялся этот чертов мальчишка? Я же предупреждал: тому, кто к тебе приблизится, придется плохо…

– Ты его не тронешь, – говорит Маша.

– Почему? Что ты мне сможешь сделать? Снова попроситься на выход? Устроить спонтанный передоз? Ты все время от меня ускользаешь. Но в этот раз ты никуда не денешься.

– Верно. Только я и не хочу никуда уходить. Потому что уйдешь ты.

– С чего бы это?

– Он меня любит. И я его. Ты здесь лишний, Северус.

– Нет! Тебя невозможно любить. Ты уродская уродина. И ты никого любить не можешь. Ты даже не сможешь произнести это слово: люблю. Не сможешь сказать это вслух. У тебя не получится. Куда тебе? Ты даже улыбаться не умеешь…

Странно: его голос становится по-детски капризным. В нем больше нет силы. Он не способен напугать даже глупую маленькую девчонку. А Маша сегодня стала взрослой. И она его больше не слушает. А что она слушает? Шум воды в ванной. Там – ее парень. Он вовсе не воображаемый. Добрый и ласковый.

– Я его люблю, – говорит она. – Слышал, Северус? Я могу произнести это слово. И еще кое-что могу произнести. Пошел вон. Сказать, куда?

– Ах ты, противная девчонка… хочешь избавиться от меня? Это будет дорого тебе стоить…

Он не успевает договорить. Дверь ванной распахивается, и в комнате сразу становится светлее.

– Маш, – говорит Максим. – Ты тут не замерзла? Под теплой водичкой так приятно…

Маша смотрит на него. Он даже не потрудился накинуть на себя полотенце. Это выглядит великолепно. Он больше не стесняется, и она тоже. Еще вчера это казалось немыслимым.

И еще что-то происходит в этот самый момент. Что-то чудесное.

– Ты улыбаешься, – говорит он. – Как же это красиво!

И правда, она улыбается. Таинственно и призывно. Если это и испытание для него, то он его прошел. Он выучил секретные слова.

– Я тебя люблю, – говорит он. – И ты знаешь… я только тебе это говорил. Больше никому ни разу в жизни. А ты?

– И я… и я тоже никому…

– Тогда мне скажи…

Она шепчет что-то еле слышно. Надо попробовать еще раз, а то вода в ванной шумит. Он даже не выключил душ.

– Я люблю тебя, – говорит Маша.

«Люблю» – волшебное слово. «Люблю тебя» – даже еще волшебнее. Она повторяет эти слова еще раз, будто привыкает к их звучанию: я… люблю… тебя.

У нее абсолютный слух. И удивительный голос. Не случайно же Максим в нее влюбился?

Он ее понимает. И он делает все как надо.

А потом они плещутся в ванной, залив водой все вокруг. Они вытирают друг друга полотенцами – это что-то забытое, из детства, но сейчас оно куда интереснее. Максим садится на ковер у ее ног, и она, чуть помедлив, кладет руки ему на плечи. В его руках телефон: самое время сделать селфи? Их тела прекрасны и совершенны, как мраморные скульптуры Огюста Родена в Эрмитаже. Они рассматривают фотку на экране: время как будто остановилось. Это еще одно чудо сегодняшней ночи.

– Не вздумай показывать никому, – говорит Маша.

– Подожди… ну-ка, улыбнись еще… ага, вот так… давай Кристинке пошлем?

– Совсем сдурел?

– А чего сразу сдурел-то…

Нет больше никаких масок. Нет голосов внутри. Есть только эти двое, и их любовь, и космическая ночь за окном. Потом они наконец засыпают, обнявшись, под одним тонким одеялком, чтобы проснуться через полчасика… И даже не надо спрашивать, чем они занимаются после.

– Как же все-таки это все круто, – говорит он немножко позже.

Ну а как удержаться, чтобы не похвастаться? Пусть хотя бы перед Машей? Больше-то никого поблизости нет.

Но она закрывает глаза. И шепчет:

– А вдруг это… когда-нибудь кончится? Я не хочу возвращаться туда… под маску… в это свое уродство…

– Не бойся. Помнишь, я обещал тебя вылечить? Мама всегда хотела, чтобы я пошел в медицинский. Наверно, у меня бы получилось.

– Со мной все очень плохо, Максимчик. Моя болезнь слишком глубоко… Эти адские демоны внутри… Это просто ужасно. Теперь это прошло, но что если оно вернется?

– Нет, – говорит Макс мягко. – Я знаю, что это такое. Я видел. Тогда, на крыше. Смерть – это даже не страшно, это просто… мерзко. Как будто они тебя тянут из нормального мира в это свое отстойное болото. Потому что думают, что тебе никто не поможет. Не надо их слушать. Не надо сдаваться, Маш. Эти твари… демоны… или как там они называются… они только и ждут, когда ты сдашься. Но ты должна жить. И я тоже. Мы теперь вместе, и мы поможем друг другу. Если вдруг станет грустно, просто вспомни об этом.