Наши трёхъязычные дети

Мы рассказали, что поставили вопрос о специалисте такого профиля в нашей школе. Спросили, кто, собственно, Алеку (и ему подобным) нужен: логопед или «языковой педагог»? (Ответа, на мой взгляд, мы не получили.) Оставалось правильно, нацеленно ставить вопросы. Каков процент детей, которые нуждаются в особой языковой поддержке? Ответ: в Пренцлауэр Берге около 5 %, вообще-то много, но в других районах ещё больше (речь о втором языке). Верно ли, что мальчики нуждаются в особом подходе (тут я вспомнила Стива Биддалфа)? Да (ответ был со ссылкой на опыт воспитателей детского сада).

Я вела к тому, что случай Алека на фоне двуязычных мальчиков выглядит не настолько уж критическим и не требует особого внимания.

Оформили протокол разговора: нужно продолжение языковой опеки. Педагог сказала, что не видит смысла водить Алека, как до сих пор, в начальную школу у нас под боком, если в «нашей» школе будут организованы занятия, изъявила желание переговорить с руководством школы, готовность прийти для тестирования.

Я продолжила вопросы: о каком тесте идёт речь, он единичный или повторяется? кто автор? (Автор оказался неизвестен.) Есть ли единые критерии и нормы? Или комплект тестов в разных школах разный? (Так оно и есть… – так где ж гарантия, что «особая педагогическая потребность» определяется объективно?!) Об источнике тестов я спросила не случайно: читала книжку с докладами о тестах (публикация материалов одной конференции), весьма критическую даже по отношению к известным авторским тестам.

И ещё очень конкретные вопросы: кто и как будет контролировать ход занятий? Руководство школы. И как долго планируется их проводить? Ответ: до конца основной школы. Но может, закончатся и раньше. О негосударственных же школах Sprachheilp"adagogin ничего не может сказать.

Поговорили о конкретных проблемах. Алек неверно использует дательный (но и многие дошкольники этого не могут). Неверно слышит многие слова (а может, запас слов ещё маловат?). О разнице между языками. О том, что в школе нужно будет быстро понимать (это так), уметь переключаться с языка на язык… С последним суждением я не согласилась: в школе, в едином языковом потоке, переключения не нужно совсем. Я говорила и о том, что особой разницы между нашими детьми (что касается умения «переключаться») не вижу. У Ани, после того как столько времени прошло после поездки в Россию, тоже трудности: рассказывает о детсаде – по-немецки!

М. задал давно интересующий его вопрос об артиклях: есть ли у немцев какое-то подсознательное представление о «мужественности» и «женственности» некоторых предметов? Я поддержала: вспомнила замечание учителя немецкого на курсах (знакомая пересказала): артикли нужно не заучивать, а понимать. А как понимать, если род у одного предмета в разных языках разный? Наша собеседница говорила об интуитивном усвоении, но отмела наши предположения о подсознании, знающем «пол вещей». (Т. е. решающим оказывается звучание слов?)

Я спросила о книжках, помогающих с грамматикой, и упражнениях (знаю только о двух книжках). Ответа не получили. Кажется, педагоги в школах ориентируются на анонимные методические пособия, а не на авторские книги…

Услышали давно известное: что занятия языком должны приносить удовольствие, должны быть естественны (хочется почитать по-русски – читаем). И что мы не должны особенно переживать из-за языка детей… (Зачем же педагог пригласила нас и драматизирует нашу ситуацию?!)

Мы уже одеваемся – вопрос, не надо ли нам направление к врачу, чтоб логопед занимался во время каникул (?!). Тут я слегка потеряла терпение: ребёнок уже и так чувствует себя особенным, требующим особого внимания. Если ещё и каникулы занять упражнениями с незнакомым дядей или незнакомой тётей…

Попыталась поделиться сомнениями с Николь. Мне не очень нравится, что письменно зафиксировали обязательство отдавать Алека для особых занятий, и ведь неизвестно, на какой срок. Разве не правильнее была бы система: пара месяцев занятий – проверка, и т. д… Николь не поняла: Алек ведь «наслаждается» занятиями! (Может быть, но почему-то больше не рассказывает нам о том, что в кабинете у педагога происходит…).

Суть вот в чём: я – не противник занятий. Немецкий Алека из всех его языков сейчас – на последнем месте, специально заниматься необходимо. И мне ведь удобнее, если за немецкий язык отвечаю не я, а носитель языка. Ещё лучше, если это будет специалист по развитию детской речи. Я, скорее всего, отведу Алека к логопеду (хоть и не во время каникул)… Я также не против того, чтобы ребёнок регулярно ходил к специалисту при школе. Меня не устраивает… трудно сказать… формальность решения, что ли. Некая безликость. Какая-то неосновательность, поверхностность решений. Хочется, чтобы «диагноз» был более продуманным и убедительным, более соответствующим конкретной ситуации. Ещё хотелось бы, чтобы тесты и методики были не анонимными, а авторскими.