Наши трёхъязычные дети

Рассказ М.: Алек «кормил» его пластмассовыми палочками из игры, а потом вдруг потребовал crap it out. М. поддержал неаппетитную игру, пообещав, что вытошнит палочки, изобразил событие. Алек сходил на кухню, вернулся с совком и щёткой, «подмёл», потом объявил, что магазин закрывается, потому что около кассы грязно.

Вот теперь начинается фильтрация друзей по национальному признаку? После дня рождения с большим количеством гостей Н. общается больше с детьми-немцами. Л. тоже. И все прочие. Наши в основном играют друг с другом и с турецкой девочкой Рукен.

В последнее время заметила: Аня, как только заходит речь о детсаде, начинает изъясняться по-немецки. Спросила её, как играют её друзья, – она отвечает на немецком. «Am liebsten spielt Nina und die anderen Gogo schnipsen» – «?» – «Weiss ich nicht. Man muss kucken. Wenn Spielzeugtag wieder da ist. Nina bringt vielleicht Gogos». [Смысл рассказа: Нина и другие чаще всего «сбивают гого»… Что это, Аня объяснить не смогла, предложила посмотреть, когда Нина принесёт гого в группу.]

В изостудии сегодня рисовали кошку. Алеков рисунок – потрясающей красоты. Жёлто-рыжая киса с белой грудкой, рядом зелёный мячик, фон сине-коричневый, несколько фиолетовых мазков. Хотя дети на занятии рисуют один и тот же мотив, рисунки сильно отличаются друг от друга. У Алека центральная фигура всегда крупнее, сочетание цветов выглядит более смелым. Анин рисунок «сентиментальнее»: фон в основном розовый, обои в цветочек.

Аня играет с Алеком: «Die (?) people stehen hier…»

Аня: «Все люди так едят» («так» – с открытым ртом); на мой вопрос, что за люди, ответила: «Все люди из садика».

Аня переключается – в связи с темой. Заговорила о садике (в какую игру играли) – перешла на немецкий.

Алек в первый раз почти весь день без ошибки говорил о себе правильно в прошедшем времени (т. е. без окончания – а).

Меня интересуют культурно обусловленные различия восприятия и речи, идиомы из трёх языков. Когда я об этом заговорила, М. вспомнил случай Аниного восстания против одного английского идиоматического выражения (осенью). М. забрал детей из детского садика, решил по пути домой купить пару мелочей: батарейки и молоко или хлеб. Когда увидели магазин, М. сказал: «Ага, я могу убить двух зайцев одним выстрелом (kill two birds with one stone, ср. немецкое zwei Fliegen mit einer Klappe schlagen): купить здесь и батарейки, и молоко». Аня, шокированная, выкрикнула: «Что?!» М. повторил сказанное в другом порядке (сначала выразил намерение конкретно, потом идиоматически). Аня горячо возразила: «Нет, ты не сможешь, я их спугну!» М. попытался объяснить, что это только выражение такое, но Аня, кажется, не поняла.

Идём с Аней вечером, навстречу группа подростков. Прошли; Аня с довольно-смущённой улыбкой говорит: «Мама, кто-то сказал: “Diese ist s"uss” [Эта миленькая.]». Я засмеялась, сказала: «Ну, это, конечно, про меня», – Аня обиженно оспорила.

Социально-педиатрический центр. У доктора Д. Алек рисует солнце, говорит, что оно «как киска». Доктор не понимает – приходится М. разъяснять: усики, как у кошки. (А если б не разъяснил? Доктор без фантазии поставила бы диагноз…)

Водила Алека в туалет, вернулась – М. сидит удручённый, кивает, доктор со снисходительной улыбкой объясняет что-то. Когда прислушалась и поняла (речь шла о том, что Алек не может рисовать в разных направлениях, переворачивает лист), пришлось вмешаться: это ведь я ему несколько раз предлагала так поступать! И потому, что тень от руки загораживает рисунок (Алек левша, а лампа слева: одна для обоих детей), и потому, что если ребёнок рисует мелками или жирным карандашом, то рисунок размазывается, если сменить направление и двинуться к другому краю листа. Да и рука пачкается, когда Алек кладёт её на рисунок. (А что левше лучше рисовать всегда справа налево, говорила ему только пару раз: я ведь правша, не уверена, что знаю, как он должен действовать; к тому же он, может быть, «смешанный тип»!) Так иногда врачебные выводы строятся на недоразумениях…

Водили сына на ЭЭГ (электроэнцефалограмму. – Прим. ред.). Итог: никакой патологии… Ещё доктор предложил пару заданий. И, как и у доктора Д., Алек справляется, хоть и медленно (например, с успехом бьёт кулаками в ладонь, попеременно). А вот Аня – нет! А ведь в том, что с её языком (и вообще развитием) всё в порядке, никто никогда не сомневался; даже и тени такого подозрения не возникало! Как всё это понимать?.. У врачей «нормы» завышенные?

Алек в «русской группе», со мной в качестве педагога. Опять невыносим: не играет, сидит наособицу, мешает: болтает постороннее, забирает игрушки, засовывает мне в карманы, требует награды, как и все, хоть и не работал; если не дать, ревёт. Всё-таки ребёнок в группе у мамы – очень большое неудобство. Но возникают и страхи: а что если он и в школе вздумает своевольничать? вдруг в школе для него отношения с ровесниками окажутся важнее учёбы?

Справедливости ради надо заметить, что те же задания я с ним и с Аней уже выполняла дома, – ему было скучновато…