Наши трёхъязычные дети

Аня: «Когда Райнер придёт? Когда мы суп съели?» (съедим!) Райнер – как десерт: появится «на сладкое» после обеда.

Аня задавалась в детсаду: якобы может говорить на языке «paris».

Алек: «Я полицейский на лужах» (лыжах).

Оба читают из азбуки Н. С. Жуковой короткие предложения (Алек иногда забывает слова). Аня выдерживает дольше, Алек быстрее начинает скучать…

5 + 3

Звонок Ф., она в Германии. Интересные для меня новости: А. пошла в школу – и пытается, «хитрая», переходить с мамой на английский (с няней, которая по-английски не говорит, не пытается!). Старшая сестра давно говорит по-английски: ведь в городе все так говорят, ровесники в саду и родители явно понимают английский… Вместе с тем она, в свои 10 лет, проявила интерес к русскому: пытается на улице отпускать комментарии на «тайном языке» (с английским акцентом, недостаточным запасом слов…). Обнадёживающее для нас! Ещё Ф. рассказывала о соседе, друге мужа, американце и внуке русского эмигранта-кадета. Родился в Америке – говорит на чистейшем русском, без акцента! Если и есть какие-то особенности, то не больше, чем в самой России, где ведь тоже множество диалектов и социолектов. Семья жила в Аргентине, потом перебралась в Америку, некоторое время в Нью-Йорке он ходил в русскую школу – пока не уехали. Как семье удалось сохранить и передать язык? Дело не в том, что семья русская: она и у Ф. русская. Разница разве что в факте посещения русской школы.

Были по приглашению в гостях в хабад-центре. Алек кокетничал с красивой девушкой (позднее оказалось – заведующей детсада), но не решался с ней заговорить: заметил, что здесь говорят не (всегда) так, как немцы. Пришёл к нам, спросил, как она сказала бы «хелло», – побежал говорить «шалом». На следующий день учил говорить «шалом» всех в детсадике: детей, воспитательниц. Потом и родителям начал рассказывать, что «шалом» – это «хелло».

М.-вы записи. Алек, кажется, «застывает» в своих языковых привычках. Например, использует «они» вместо всех английских местоимений; или говорит «too» там, где в немецком стояло бы «auch» и т. д. В целом, кажется, говоря по-английски, думает по-немецки, то есть просто ставит английские слова на место немецких. Правда, довольно хорошо выговаривает английские звуки (r). Ещё не выучил английские нерегулярные формы глаголов, даже те, что очень часто слышит и должен был бы применять (например, ate). Большой пассивный словарный запас редко использует активно, может быть, из-за недостатка в практике.

М.-вы наблюдения.

Аня обычно говорит: «That are» (немецкое «Das sind…»).

Алек часто путает «do» и «make», второе использует со значением первого, а не в смысле «создавать» (поскольку «tun» и «machen» в немецком синонимичны). (А в русском, между прочим, и вовсе двух слов для одного и того же нет…)

В немецком Алек пытается образовывать причастия, добавляя «ge-» и «-en» / «-t» к неизменяемому инфинитиву («gegehen» вместо gegangen).

Когда дети проводят с М. некоторое время, их английский заметно улучшается уже через несколько часов, но такие случаи редки, вечера обычно заняты – жалуется М. – визитами друзей или к друзьям и играми или чтением на русском.

Аня «торгуется». Если, к примеру, прошу её съесть ещё 5 ложек, обязательно заспорит: «4!» Разрешили купить что-то маленькое в магазине. Получила сдачу 51 цент; попросила 1 цент себе (за услуги?)…

Характер Алека: если что-то его не интересует, говорит своё «не хочу» – и точка! А сегодня в первый раз объяснился. Пришла (однодневная) зима, ходили кататься на санках, после обеда я снова хотела повести на горку – «не хочу»… Гулять не хочет?! Очень меня это удивило, пристала с просьбой объяснить, почему. «Ну-у… выходить-входить, потом снова выходить и снова входить… Не хочу!»

Обнаружила стул рядом с полкой, где лежат «резиновые» медвежата (Gummib"archen). Дети достаточно изобретательны, чтоб стащить сладкое, но недостаточно хитры, чтоб замести следы…

Прочитали, потом посмотрели «Волшебную лампу Алладина». Стали играть: Аня, понятно, принцесса, Алек – джинн, папа – Алладин («мальчик»), мне досталась роль мамы Алладина (по роли должна пугаться джинна). Мы, родители, попробовали потихоньку «заказывать» нужное – вроде пошло…

Аня каждый раз, видя на картинке принцессу, говорит: «Я – она!»

Пару раз в начале игры назвали джинна «джинс» (даже Аня так выговаривает), обозначили его «она».

Алеково «перевенули» (перевернули): трудно даются длинные труднопроизносимые слова. Но и у 6-летних детей в «русской группе» так. Наши в свои 5 лет говорят совсем чисто. А мальчики в 6 – с акцентом: не получается «русское» (твёрдое) «л»; у одного не получается ещё «ы».

Ну вот, джинн уже отвечает «щас»… А чуть зашла речь о буковках – «Не хочу!»

Алек ещё не забыл «шалом» и расширяет круг охваченных «просвещением».

Посмотрели «Болека и Лёлека». Я сказала, что мама Марии – из Польши. Алек поинтересовался, как она говорит «шалом».