Наши уже не придут

О подобном Немиров слышал впервые. Зато хорошо помнил, что Флеминг открыл свойства пенициллина случайно.

— Так вы можете связать меня с кем-нибудь из знакомых вам микробиологов? — задал Аркадий вопрос.

— Я лично знаком с самим Николаем Фёдоровичем Гамалеей, — похвастался главврач. — Адрес дать могу, но гораздо лучше попытать удачу в оспопрививательном институте имени Дженнера — он почти всё своё время там. Иногда даже ночует на работе.

— Благодарю вас, Евсей Максимович, — кивнул ему Аркадий.

— Это я вас благодарю, — улыбнулся тот.

*23 мая 1917 года*

Петроград встречал прохладой — на улице максимум градусов пятнадцать тепла, но дождь не собирается, хотя тучи где-то за городом, если ветер вдруг изменится, могут обещать осадки.

Петербургский оспопрививательный институт имени Дженнера располагался на Большом проспекте, в отдельном здании.

Аркадий вошёл в здание и подошёл к барышне за стойкой регистратуры.

— Здравствуйте, — поздоровался он. — Где я могу найти Николая Фёдоровича Гамалею?

— Здравствуйте, — ответила барышня в медицинском халате. — По какой надобности?

— Мне должно быть назначено, — произнёс Аркадий. — Немиров, Аркадий Петрович.

Недолгое изучение журнала и медработница кивнула.

— Сто двенадцатый кабинет, — сообщила она. — Это по коридору направо.

Идти было недалеко, буквально вторая дверь. На двери было написано Н. Ф. Гамалея.

«Это ведь тот самый Гамалея, в честь которого потом в Москве институт назовут…» — подумал Аркадий.

Постучав в дверь, он дождался, пока не донесётся «войдите», после чего вошёл.

Кабинет выделялся огромным количеством книг — из-за переполненных книжных шкафов было не видно стен. Под окном стоял письменный стол, очень аккуратно прибранный, за которым сидел коротко стриженый пожилой мужчина, носящий ухоженную бороду с усами, а также пенсне на цепочке.

— А вы, должно быть, Аркадий Петрович Немиров, — сразу же опознал Немирова Николай Фёдорович. — Приветствую.

— Здравствуйте, — улыбнулся Аркадий. — А как вы поняли, что это именно я?

— Во-первых, ко мне нечасто напрашиваются на приём офицеры, — сдержанно улыбнулся Гамалея. — А во-вторых — вашу фотографию я видел в «Петроградских ведомостях» — вы, если я правильно помню, получили георгиевское оружие за какие-то ратные подвиги.

— Хм… — хмыкнул Аркадий. — У вас отличная память.

— Проходите, садитесь, — указал Гамалея на стул. — Евсей Максимович отрекомендовал вас как человека, владеющего потенциально ценными идеями.

— С тем и пришёл, — кивнул Немиров и сел на стул для посетителей.

— Итак? — отложил Николай Фёдорович книгу на стол.

— Всё началось очень давно, — заговорил Аркадий. — Как-то я услышал о свойствах отдельных видов плесени останавливать или замедлять воспалительные процессы…

Им была рассказана заранее заготовленная легенда. Она была почти такой, какую он рассказал Патрику. В этот раз он расширил легенду якобы проведёнными любительскими экспериментами.

— … и в справочнике плесневых грибов я обнаружил уже виденный мною гриб — пенициллинум нотатум, — закончил Аркадий.

— Я почти не сомневаюсь, что они токсичны для организма, — произнёс Гамалея.

— И вот, в связи с этим, мне пришла мысль — а что, если это не грибы сами по себе уничтожают бактерии? — улыбнулся Аркадий. — Вдруг, там есть какое-то вещество, выделяемое этими грибами? Что, если некоторые плесневые грибы, подобно нам, применяют химическое оружие? И что, если это вещество можно выделить?

— Любопытная теория, — покивал Гамалея. — И интересная история. Возможно, вам нужно было идти учиться на микробиолога — с такой-то страстью к исследованию микроскопических форм жизни…

— Вы готовы заняться этим исследованием? — спросил Аркадий. — Если дадите принципиальное согласие, я обязуюсь проспонсировать вас. Допустим, выдам две тысячи рублей, золотом. Если вы сумеете обнаружить это вещество, а затем исследовать его…

— Почему вы уверены, что это вещество вообще есть? — нахмурил брови Гамалея.

— Я долго думал — а как бы я, на месте этой плесени, уничтожал враждебные формы жизни? — усмехнулся Аркадий. — Мои весьма ограниченные познания в микробиологии и микологии не позволяют мне понять — а как они вообще друг друга убивают?

— А это, Аркадий Петрович, очень интересный и правильный вопрос, — вздохнул Николай Фёдорович. — К сожалению, современная наука не может дать внятного ответа на этот вопрос. Есть антагонизм между микроорганизмами, примером чему служат открытия Пастера. Дрожжи вырабатывают этиловый спирт, который уничтожает присутствующие в среде бактерии — так среда освобождается от конкурентов и дрожжи могут размножаться спокойно. Но это не объясняет, как борются друг с другом бактерии.

— Дрожжи же ведь тоже грибы, — произнёс Немиров. — Можно ли допустить, что у других грибов выработались альтернативные способы освобождения среды от конкурентов? Микробы, как я понимаю, для грибов нежелательны, поэтому они вынуждены были, в ходе эволюции, выработать себе химическое оружие.

— Интересное суждение, — улыбнулся Гамалея. — Две тысячи рублей золотом?