Наши в Хогвартсе (продолжение) (СИ)

— Разумеется, — отозвался Альбус на портрете. — А вот понимаешь ли ты, что собрался делать?

— Я всегда отдаю себе отчёт в своих действиях, — рявкнул Северус. — Вы будете вести себя смирно, или мне вынести портрет в другую комнату?

— Не кипятись, мальчик мой. Я только хотел предупредить тебя, — примирительно отозвался Дамблдор. — Я понимаю всю опасность задуманного тобою действа, поэтому буду нем, как рыба.

— Надеюсь, — недовольно буркнул Снейп.

Дамблдор на портрете замолчал, продолжая прислушиваться к тому, что происходит в кабинете.

В четверть второго Северус попросил Эйлин подойти к столу.

— Магия тёмная, — сказал он ей. — Оберег привязывается к конкретному человеку с помощью его крови. Сейчас я сделаю надрез на твоей руке. Когда крови натечёт достаточно, ты сама себе залечишь рану. Справишься?

— Обижаете, господин профессор, — привычно отозвалась Эйлин.

— Будь серьёзнее, — его брови сошлись на переносице, а складка между ними стала глубже и заметнее. — Сейчас не время шутить.

— Не переживай. Всё будет в порядке.

Эйлин закатила рукав мантии и протянула Северусу руку. Он бережно взял её запястье. И, несмотря на то, что сейчас его пальцы были холодны, как лёд, Эйлин ощутила нежность, с которой он касался её руки. Прежде чем сделать надрез, Северус коснулся губами её кожи в том месте, по которому собирался резать, а потом быстрым решительным движением полоснул по нему ножом. Она, готовая к тому, что должно было случиться, вздрогнула, но не вскрикнула. Быстро перевернув руку Эйлин над стаканом с её кольцом, Северус сдавил запястье, чтобы кровь потекла быстрее. Когда кольцо оказалось полностью в крови, он вновь перевернул руку жены надрезом вверх, прикоснулся к нему губами, слизывая кровь и остановил её одним взмахом своей волшебной палочки.

— Залечи порез сама, — коротко велел он ей, указывая взглядом на кресло, стоявшее напротив стола.

Эйлин послушно уселась в него, достала волшебную палочку и машинально произнесла необходимое заклинание, не отрывая взгляд от Северуса и абсолютно не чувствуя боли. Она была слишком взволнована и слишком увлечена развернувшимся перед ней действом, чтобы реагировать на такую пустячную царапину.

Северус закатил рукав мантии. Чёрная метка на его левом предплечье после гибели Волан-де-Морта была почти совсем не видна, выделяясь лишь слабым серым контуром на бледной коже. Её можно было даже не заметить, если не знать, что она там была. В полумраке комнаты с того места, где сидела Эйлин, она точно не смогла бы её разглядеть. Но, даже если бы Метка исчезла вовсе, Северус продолжал бы ощущать её — каждую линию, каждый изгиб ненавистного рисунка. Северус взял в правую руку нож и резким взмахом полоснул по руке там, где голова змеи на Метке переходила в туловище, отсекая эту голову, словно Лонгботтом, мечом обезглавливающий Нагайну. Быстрым движением перевернув руку над стаканом со своим кольцом, Северус сжал её. Эйлин, не отрываясь, смотрела на струйку крови, вытекающую из раны. В полумраке кабинета кровь Северуса казалась почти чёрной. Его вид сейчас был настолько зловещим, что она подумала: «Если бы я была магглой, то сейчас умерла бы от страха». В причудливой игре зловещих теней над столом возвышался чёрный колдун, угрюмый и могущественный тёмный маг, воплощение зла. И только тот, кто верит ему безоговорочно не усомнился бы в данную минуту в его чистых помыслах и добрых намерениях. Эйлин верила. Не просто верила — знала, что за кажущейся внешней злобностью её мужа скрывается высокая и чистая душа. Она понимала это умом и ощущала каждой клеточкой своего тела. Она не боялась Тёмной магии, раз не боялся её он. Он заставит Тёмную магию служить благим целям — Эйлин твёрдо верила в это. Обуздав безотчётный страх, она спокойно смотрела, как Северус перевернул руку Меткой вверх, с помощью волшебной палочки остановил кровь и быстро залечил порез.

— Что бы ни случилось — оставайся на месте, ничего не говори и ничего не делай, — сказал он, обернувшись к Эйлин. — Запомни — НИЧЕГО! Поняла?

Эйлин сглотнула и молча кивнула в ответ. Северус одним лишь взглядом зажёг стоящие на столе свечи, внезапно вспыхнувшие тревожным оранжевым огнём. Он стоял у стола и лицо его, освещённое пламенем свечей, казалось теперь ещё более бледным. На нём контрастнее выступали скулы, нос казался больше, а тени под глазами отчётливей. Серая землистость кожи вновь стала заметной, как в былые времена. Северус положил руки на подставку с закреплённым на ней пергаментом и стал медленно произносить непонятные слова заклятия своим густым низким голосом.