Наши в Хогвартсе (СИ)

Ученики разъехались по домам. Гостиная Слизерина почти полностью опустела. Дети из благополучных семей обычно отмечают праздник в кругу родных. Алька поначалу вздохнула с облегчением. Наконец-то не нужно напрягаться и ждать подвоха отовсюду. Не нужно постоянно быть готовой отразить нападение. Даже уроки учить не нужно. Можно было расслабиться и… И что? Когда Алька избавилась от необходимости думать о насущных проблемах, на освободившееся в её голове место мощным потоком хлынули воспоминания. Альку накрыла ностальгия. Ей мучительно хотелось домой, туда, где мама и папа, и кошка Маркиза, где мигает гирляндами ёлка, а в доме восхитительно вкусно пахнет конфетами, мандаринами, вафельными трубочками со сгущёнкой и медленно кипящим на плите холодцом.

У Альки наступила ломка. Ей было по-настоящему плохо без оливье, «Иронии судьбы», без «Морозко» и «Варвары-красы», без «Чародеев» и мультиков про Простоквашино. Она валялась на кровати с закрытыми глазами, мысленно прокручивая в голове любимые с детства, выученные наизусть фильмы. Иногда «просмотр» прерывался воспоминаниями о Маркизе, и тогда на Алькины глаза наворачивались слёзы. Где она сейчас? Жива ли? Может, бомжует где-то на помойке… Разве место пушистой домашней неженке на помойке? Алька, чтобы не реветь, крепче зажмуривала глаза и…

И улыбка без сомненья

Вдруг коснётся ваших глаз,

И хорошее настроение

Не покинет больше вас.

Заканчивалась «Карнавальная ночь» — у неё в голове начинали звучать противные детсадовские голоса:

«Белые снежинки кружатся с утра,

Выросли сугробы посреди двора…»

«Досмотрев» «Джентльменов удачи», Алька «включала» мультики. Иногда посреди «просмотра» в мысли Альки вклинивались воспоминания о том, как она несётся на коньках по льду в своём костюме для соревнований, голубом с бежевым. Дорожка, прыжок, либела… Ах, как она мечтала научиться делать «качающуюся либелу»… И снова на глаза наворачивались слёзы, и снова Алька призывала на помощь любимые фильмы.

«Никого не будет в доме,

Кроме сумерек. Один

Зимний день в пустом проёме

Незадёрнутых гардин.

Незадёрнутых гардин»

Время летело для Альки незаметно. Она лежала на кровати с закрытыми глазами, иногда улыбаясь, иногда утирая слёзы, и вставала лишь тогда, когда становилось невмоготу терпеть. Наскоро добежав до туалета и сделав свои дела, она снова мчалась к кровати, чтобы поскорей вернуться в мир, потерянный для неё навсегда. Алька не помнит, спала ли она. Грёзы и сновидения переплелись так тесно, что их трудно было отличить друг от друга. Есть ей точно не хотелось. Сколько времени она пребывала в этой прострации? Алька не знала. Да и важно ли это?

За слизеринским столом в Большом зале оставалось всего трое старшекурсников и Алька. Всех было видно, как на ладони, поэтому Алькино отсутствие Снейп заметил сразу. Она не пришла на завтрак. «Проспала», — подумал он. Пропустила обед. Лёгкое беспокойство царапнуло по сердцу, но он постарался отогнать его. Не явилась на ужин. Снейп разозлился. Придя после ужина в гостиную Слизерина и не обнаружив там Альки, он решительно направился в сторону девчоночьей спальни, хотя никогда раньше туда не заходил. Смущённый и раздосадованный тем, что ему приходится заниматься поисками этой маленькой негодяйки, Снейп постучал в дверь. Ему никто не ответил. Он потоптался в нерешительности. Всё-таки, это спальня девочек… А если она там сейчас раздетая? Он ещё раз постучал. Снова не получив ответа, он решительно распахнул дверь.

Алька лежала на кровати, свернувшись калачиком, спиной к нему и, казалось, спала. Снейп не знал, стоит ли её разбудить или оставить в покое. Но её не было видно целый день… Сон ли это? Он кашлянул. Алька не шелохнулась. Снейп подошёл ближе. «Дышит», — констатировал он. Но как-то странно дышит. Это не похоже на сон. Вот она всхлипнула, вытерла рукой слёзы и снова замерла. Что же такое она видит в своих мыслях? «Легилименс», — Снейпу не нужно было произносить это вслух и махать волшебной палочкой. Хвала Мерлину, большую часть заклинаний он умел проводить на невербальном уровне.

Конечно, Снейпу не дано было понять всей прелести советских фильмов и специфики празднования Нового года в России. Алькины видения представляли для него странную фантасмагорию незнакомых лиц, событий вперемешку с музыкой и всё это на непонятном языке. Но он сумел понять и почувствовать главное — огромную, бесконечную, мучительную тоску этого ребёнка по прошлому, по безвозвратно ушедшим дням, которые хотелось вернуть любой ценой, да только вот некому было платить эту «любую цену». И от этого боль становилась нестерпимой, воспоминания превращались в пытку, но её хотелось длить и длить, не прерываясь ни на минуту. Какое знакомое и понятное ему чувство. Он уже столько лет живёт с ним, что свыкся, сросся, сроднился с этим чувством и совершенно сознательно не желает с ним расставаться. Но он — взрослый человек. А она — маленькая девочка, слишком маленькая и хрупкая для такой тяжести. «Ей и зеркало «Еиналеж» не нужно, — подумал Снейп, — и без него прекрасно обходится»