Наши в ТАССе

– А какая анафема тебе запретила? Подпись есть? Лично я разрешаю! И дорогой товаришок Чехов, который Антон Палыч, тоже разрешает. А он врач. Знает что разрешать! Он прямо вот так и сказал. Запомнил я слово в слово: «Водку же пить следует. Она возбуждает мозг, который от дороги делается вялым и тупым, отчего глупеешь и слабеешь». Теперь ты что-то имеешь против Чехова?

– Ну мне же нельзя! Это я сам себе запрещаю!

– Ой-ё-ёй-ёненьки! Развёл тут подпольную самодеятельность! А мы ей бац по шапке! Бац! И ещё бац-бац-бац!

Он наливает в высокие королевские рюмки.[58] Каждая грамм на двести пятьдесят.

Я глянул на полные рюмки и у меня похолодело в животе:

– Маменька! Я не ел… На голодный желудок столько… Помру ж во цвете лет! Я разогрею чуть вчерашней картошки.

Я пожевал немного картошки и отхлебнул коньяку один глоток, дурашливо выкрикнув:

– За мир между народами!

Мне вдруг стало жарко и голова понеслась по кругу.

Анохин влюблённо уставился на меня:

– Ты смотри, как коньяк тебе на пользу! Раскраснелся весь. А то бледный был. Спиртаус – хорошо! Была у меня прободная язва. Заштопали! Пью и ничего. У меня знакомец тут через два дома… Как ахнет бутылёк – бегом спатеньки у плетня. Вырвет всего бедолагу. Подойдёт хаврошка, подхарчится и тоже хмелеет, ложится рядышком потэхэсэньку…

– Какие гадости… И вас это умиляет?

– На провокационные вопросы не отвечаю… Я, Анатоль, к спирту не принуждаю. Но рекомендую. Разок в неделю нужно прочищать организм от бактерий. Это способствует некоторому пищеварению. А теперь… Смело! Смело в бой! Ну! Допивай свою долю!

Я отодвинул от себя рюмку:

– Мне такая доля не нужна…

– Мне тоже… Одначе… Эх, Лида… Или у неё центральная нервная система повреждена? Отравила мне жизнь! Ну! На девять месяцев смывалась с палубы! Во какая орденоносная гуляха была! Я детям сам готовил…

Он стукнул вилкой по столу и запел:

– Я цыганочку свою
Работать не заставлю.
Сам я печку истоплю,
Самовар поставлю…

Цыган цыганке говорит:
«У меня давно стоит!»
Где стоит и что стоит?
Ничего не говорит.

– А больше всего мне нравится это рязанская лирическая…

– Шла я, шла я как-то летом.
Вижу: лапоть расплелси.
Парень бравый, чернобровый
Провожать меня взелси.
О-ох, лапти мои, лапоточки мои,
Износились, не спросились,
Истаскались, не сказались.
А потом шутя, в обнимку –
Разговорчивый, весёл –
Как колодку свежим лыком
Он меня всюю оплёл.
Помню время. Чудный вечер.
Мы в овин с ним забрели
И всю ночку до рассвета
Лапти разные плели.
Время шло. Настала осень.
Мне соперница нашлась.
И любовь, как старый лапоть,
Износилась, расплелась.
И расстались мы с тобою.
Вот, подумаешь, конфуз.
Не одна я. Теперь нас двое,
Я и малый карапуз.

Под чечётку он прошёлся по комнате и ударил каблуком в пол:

– Эх, тёща моя,
Тёща тюревая!
По морозу босиком
Замантуливая!

Он шлёпнул себя ладошкой по голове:

– Вот тут анархия – мать порядка! Что ты хочешь от дристопшённика?

24 февраля «Правда» не может ошибаться?

Сегодня я принёс на работу непроливайку. Веду дневник.

Аккуратова увидела мою непроливашку, саркастически фыркнула:

– Где ты её нашёл?

– Весь Кузнецкий обскакал.

– Не позорься. Спрячь… Александр Иванович! Посмотрите, из чего он пишет!

– Эка невидаль! – хмыкнул Медведев. – Да пусть хоть гусиным пером пишет. Лишь бы толк был… Тут вот…

Он взял из стопки свежих новостей листок, помахал им Бузулуку:

– Глянь… На твоё усмотрение.

Олег до своего стола не дошёл, прочёл на ходу и громыхнул:

– Бубякин ой да и даёт! Или перемёрз в том Якутске? – Олег потряс листком. – Читаю. Слушайте все! «Автомобилисты местной базы сегодня начали получать очередную конфету хозяйственной реформы». Ну новостёха! Что за конфетка? Фантазия фа минор для фортепьяно в четыре руки и три ноги! А речь-то всего лишь о тринадцатой зарплате. За что ТАСС держит в штате такого корреспондента? Будь этот Димуля на расстоянии вытянутой руки, я б сейчас дал этому своему старому грешнику по рогам!? Я б из него мартышку сделал!.. Уй!.. Ну затоскуешь поневоле от неведомых равнин…

Тут входит Игорь, и Татьяна набрасывается на него с допросом:

– Как с квартирой?