Наши за границей

Тотъ поморщился, но все-таки отвтилъ, что можно. Очевидно, всякая жизнь въ этой маленькой гостинниц совсмъ уже кончалась къ одиннадцати часамъ вечера, и постояльцы и прислуга посл этого времени спали.

Когда они проходили мимо кровати слуги, тотъ поднялъ на своемъ лож голову подобно сфинксу и произнесъ:

— La bougie et les allumettes sont pr`es de la porte.

— Что онъ такое бормочетъ намъ? — спросилъ жену Николай Ивановичъ.

— Что-то про свчку и про спички, — отвчала та.

Поднявшись по слабо освщенной лстниц къ себ наверхъ, они дйствительно нашли на полу около двери мдный подсвчникъ съ огаркомъ и грудку спичекъ, зажгли свчку и вошли въ свою комнату. Вскор явилось и вино. Его принесъ самъ хозяинъ, поставилъ на столъ и наставительно произнесъ:

— Je dois vous dire, monsieur, qu'`a onze heures nous finissons d'ej`a notre travail. Il faut se reposer, bonsoir, monsieur et madame [20],- раскланялся онъ и ушелъ.

— Что онъ сказалъ? — опять обратился къ жен Николай Ивановичъ.

— Ршительно ничего не поняла, — отвчала та.

— Ахъ, француженка, француженка! Чему только васъ въ пансіон учили!

— Учили, но не этимъ словамъ. И наконецъ, въ пансіон, когда мы переводили что-нибудь съ французскаго, то всегда со словаремъ.

Утромъ, когда супруги проснулись, первая мысль была о ча.

— Глаша! Какъ-бы чайку-то заварить? — началъ Николай Ивановичъ, потягиваясь въ постели. — Вдь ни разу еще заграницей мы настоящимъ манеромъ чаю не пили. Не знаю, какъ у тебя, но у меня просто тоска по ча. Привыкъ я по десять стакановъ въ день охолащивать — и вдругъ такое умаленіе, что ни одного! Сейчасъ мы позовемъ корридорнаго, и растолкуй ты ему, Бога ради, чтобы онъ намъ купилъ бутылку спирту для спиртовой лампы къ тагану.

— А вотъ я сейчасъ въ словар посмотрю, какъ спиртъ по-французски, — сказала Глафира Семеновна, заглянула въ книгу и отвчала:- Спиртъ — эспри… эспри де венъ…

Супруги одлись и позвонили слугу, который и явился въ своемъ неизмнномъ колпак изъ писчей бумаги и въ войлочныхъ туфляхъ.

— Plait-il, monsieur? — остановился онъ въ выжидательной поз и глупо улыбаясь.

— Пуве ну зашете пуръ ну энъ бутель зспри де венъ? — задала ему вопросъ Глафира Семеновна.

Тотъ улыбнулся еще глупе и отвчалъ:

— L'esprit de vin… C'est la boisson russe?.. Oui, madame. [21]

Онъ побжалъ внизъ и черезъ четверть часа, весь запыхавшійся, вернулся съ бутылкой спирту и двумя рюмками на поднос.

— Смотри, Николай Иванычъ, онъ воображаетъ, что этотъ спиртъ мы пить будемъ, — улыбаясь замтила Глафира Семеновна мужу. — Пуркуа ле веръ? Иль не фо па ле веръ, — обратилась она къ слуг.

Тотъ опять глупо ухмыльнулся и спросилъ:

— Mais comment est-ce que vous prendrez, madame, sans verre?

— Вотъ дуракъ-то! — вырвалось у Глафиры Семеновны. — Да это разв пить? Разв это пуръ буаръ? Се не па пуръ буаръ.

— Comment donc pas boire? Et j'ai lu, madame, qne les russes prennent tout зa avec grand plaisir. C'est l'eau de vin russe… [22]

— Да это идіотъ какой-то! Алле, алле… Положительно онъ думаетъ, что мы будемъ пить этотъ спиртъ… Се пуръ феръ тэ… Компрене ну? Пуръ тэ. Вотъ.

И въ доказательство Глафира Семеновна показалъ корридорному купленные ею наканун два жестяные чайника и таганъ.

— Ah! — ухмыльнулся корридорный, по не уходилъ. — Il faut voir, comment vous ferez le th'e, madame!.. [23]

— Алле, алле…

Но онъ стоялъ и продолжалъ улыбаться.

— Pardon, madame, il faut voir…

— Гафира Семеновна налила спирту въ лампочку тагана, зажгла свтильню, вылила въ чайникъ графинъ воды и поставила чайникъ кипятиться на таган.

Корридорный покачивалъ головой и твердилъ:

— C'est curieux, c'est curieux… Le th'e, а la r sse… C'est curieux… [24]

— А правда, мадамъ, что въ Петербург ходятъ по улицамъ медвди и никогда лта не бываетъ, а всегда снгъ? — спросилъ онъ по-французски, но Глафира Семеновна не поняла его вопроса и сказала:

— Разбери, что онъ бормочетъ! Николай Иванычъ! Да выгони ты его, Бога ради. Я говорю — алле, алле, а онъ стоитъ и бормочетъ.

— Гарсонъ! Вонъ! Проваливай! — крикнулъ Николай Ивановичъ и энергически указалъ на дверь.

Шагъ за шагомъ, оглядываясь и покачивая головой, корридорный вышелъ за двери.

— Дикіе, совсмъ дикіе здсь люди, — сказала Глафира Семеновна. — А еще Парижъ! Про Парижъ-то вдь у насъ говорятъ, что это высшая образованность.

Вскор вода въ тоненькомъ жестяномъ чайник закипла, а Глафира Семеновна, насыпавъ чай въ другой чайникъ, принялась его заваривать. Черезъ минуту супруги наслаждались чаепитіемъ.

— Соленаго-то съ вечера повши, такъ на утро куда хорошо основательно чайкомъ побаловаться, — говорилъ Николай Ивановичъ, выпивъ стаканъ чаю и принимаясь за второй.

— Конечно, ужъ въ сто разъ лучше, чмъ ихнее кофейное хлебово изъ суповыхъ чашекъ суповыми ложками хлебать.

Пили они чай изъ стакановъ, находившихся въ ихъ комнат при графинахъ съ водой, безъ блюдечекъ и при одной чайной ложечк, захваченной для дороги изъ Петербурга. Дабы не распалять еще разъ любопытство корридорнаго относительно питья спирта и приготовленія чая, они не звали его вторично и не требовали чайной посуды.

LIII