Читаем Насильники полностью

Военный судъ приговорилъ Внцова къ 10-тилтнимъ каторжнымъ работамъ, двухъ же остальныхъ оправдалъ. Гражданскимъ истцамъ предоставлено право искать съ осужденнаго въ порядк общихъ установленій.

Конотопскіе насильники, все-таки, по крайней мр, какъ будто получили возмездіе за свои безобразія, хотя россійское правосудіе, по обыкновенію, и здсь обрушило громы свои на «стрлочниковъ», a истинные виновники катастрофы остались безнаказанны и въ сторон. Въ конц-концовъ, что сдлалъ Внцовъ? Только то, что ему было разршено начальствомъ. Онъ дисциплины не нарушилъ и самовольно двицы Ц. не насиловалъ. Какъ истинный служака, онъ сперва отправился въ офицерскую, заручился тамъ разршеніемъ изнасиловать двицу Ц. (удивительно, какъ еще разршеніемъ лишь на словахъ, a не на бланк полковой канцеляріи!) и только уже тогда приступилъ къ «дйствію по команд»:

– Теперь можемъ расправляться, какъ хотимъ.

По-моему, это конотопское изнасилованіе еще боле ужасный показатель деморализаціи, чмъ шушинскій адъ. Адъ – такъ онъ адъ и есть. Люди обезумли, превратились въ дьяволовъ и совершають безсознательныя дьявольскія мерзости. A тутъ – все спокойно, хладнокровно, въ порядк дисциплины, съ разршеніемъ по команд, – изнасилованіе по всмъ правиламъ воинскаго артикула… Я долго искалъ въ газетахъ, будутъ ли привлечены къ отвтственности офицеры, подъ командою которыхъ находились Внцовъ, Латошниковъ и Вяликовъ. Но напрасно. Въ каторгу пошелъ «стрлочникъ». Начальники движенія остались безвстны и безнаказанны.

Какъ бы то ни было, въ удовлетвореніе телеграфистки Ц. была сыграна хоть комедія правосудія. Я увренъ, что Внцовъ находится въ глубочайшемъ недоумніи, по какимъ, собственно, причинамъ онъ присужденъ въ каторгу? Онъ «спросился», ему разршили, онъ исполнилъ, – и вдругъ въ Сибирь. «Нешто моя вина? Спрашивай со старшаго»…. Ho o старшихъ исторія умалчиваетъ и емид не приказываетъ разговаривать.

И самъ Внцовъ то понесъ отвтственность только потому, что, подобно Спиридоновой, телеграфистка Ц. – опять-таки – «ваша сестра», интеллигентка, и y нея оказался родитель, съ которымъ шутки плохи: умлъ дойти до суда… A сколько, быть можетъ, тотъ же Внцовъ, Латошниковъ или Вяликовъ до того случая, какъ имъ попасться въ своихъ мерзостяхъ, спокойно и безнаказавно перепортили безотвтной «ихней сестры», городской и деревенской, мщанской и крестьянской двки, y которой отцы безотвтны и беззащитны, какъ она сама?.. Въ особенности, жутко поставленъ роковой вопросъ о женской чести въ мстностяхъ съ инородческимъ населеніемъ. Военные постои въ Польш, Литв, Закавказьи, Прибалтійскихъ губерніяхъ, въ черт еврейской осдлости, – вс опозорены надругательствами надъ честью туземныхъ женщинъ, настолько откровенными и гласными, что факты эти, когда длались достояніемъ печати, то даже не вызывали хотя бы формальныхъ опроверженій.

Стоитъ, молъ, разговаривать о такой обыденщин! Вы бы еще о томъ, что дважды два не пять, a четыре! И – опять – нечего уже говорить объ адахъ на земл: объ изнасилованіяхъ подъ громъ такихъ острыхъ моментовъ реакціи, какъ кишиневскій, одесскій или блостокскій погромы. Тамъ люди были зври. Они не всегда будутъ зврьми. Пройдетъ экстазъ зврства, они очнутся, и для многихъ изъ нихъ, быть можетъ, ужасомъ на всю жизнь останется воспоминаніе о неисправимыхъ подлостяхъ, въ которыя они увязли, наглотавшись ядовъ провокаціи, – водки, клеветы, анархіи, произвола насиловать жизнь, честь, имущество. Гораздо страшне та спокойная, самоувренная, сознающая свою постоянную силу и «права», обыденщина безраскаянной власти вадъ женщиною, которую вкрапило въ срую, трусливую жизнь запуганной русской обывательщины наше проклятое время.

Въ майской книжк «Русской Мысли» въ воспоминаніяхъ г. Пана «Изъ недавняго революціоннаго прошлаго» я встртилъ такой эпизодъ. Мсто дйствія – жандармская комната на станціи Окницы, гд арестовали г. Пана.

Я улегся на скамейк и сталъ дремать. Спать я не могъ, мшалъ свтъ; а, главное, разговоры приходившихъ и уходившихъ жандармовъ; не стсняться же имъ было меня, комната эта была мстомъ отдохновенія для отдежурившихъ свои часы жандармовъ. Здсь они выпивали, обмнивались новостями. И мн пришлосъ весь остатокъ ночи прослугаать сквозь дремоту такую пакость и мерзость, что и сейчасъ, какъ вспомню объ ихъ разговорахъ, душа содрогается,

– Былъ я вчера y жидка Мойши. «Ты чтожъ, – говорю ему, – такой-сякой, сукинъ сынъ, жидъ паршивый, подводить вздумалъ? Гд же твоя Хайка, что ты мн общалъ? Что-жъ ты, – говорю, жидюга, думаешь, что я теб спущу твою кражу?» Да далъ ему подзатылъника. Жидъ и затрясся. «Что-жъ вы, господинъ жандармъ, деретесь? Хайка сама не хотла идти, я ее къ вамъ посылалъ». A тутъ и Хайка пришла. А я тогда былъ здорово выпимши, и здорово же она мн тогда, чертовка, приглянулась. Я къ ней, облапилъ ее… пищитъ, жидовская морда, кусается. Разобрало меня: наклалъ ей въ шею такъ, что даже разревлась. Ушелъ я отъ нихъ, пригрозилъ жиду, что арестую его. Ну, да Хайка отъ меня не уйдетъ!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Гордиться, а не каяться!
Гордиться, а не каяться!

Новый проект от автора бестселлера «Настольная книга сталиниста». Ошеломляющие открытия ведущего исследователя Сталинской эпохи, который, один из немногих, получил доступ к засекреченным архивным фондам Сталина, Ежова и Берии. Сенсационная версия ключевых событий XX века, основанная не на грязных антисоветских мифах, а на изучении подлинных документов.Почему Сталин в отличие от нынешних временщиков не нуждался в «партии власти» и фактически объявил войну партократам? Существовал ли в реальности заговор Тухачевского? Кто променял нефть на Родину? Какую войну проиграл СССР? Почему в ожесточенной борьбе за власть, разгоревшейся в последние годы жизни Сталина и сразу после его смерти, победили не те, кого сам он хотел видеть во главе страны после себя, а самозваные лже-«наследники», втайне ненавидевшие сталинизм и предавшие дело и память Вождя при первой возможности? И есть ли основания подозревать «ближний круг» Сталина в его убийстве?Отвечая на самые сложные и спорные вопросы отечественной истории, эта книга убедительно доказывает: что бы там ни врали враги народа, подлинная история СССР дает повод не для самобичеваний и осуждения, а для благодарности — оглядываясь назад, на великую Сталинскую эпоху, мы должны гордиться, а не каяться!

Юрий Николаевич Жуков

Публицистика / История / Политика / Образование и наука / Документальное
Россия между революцией и контрреволюцией. Холодный восточный ветер 4
Россия между революцией и контрреволюцией. Холодный восточный ветер 4

Четвертое, расширенное и дополненное издание культовой книги выдающегося русского историка Андрея Фурсова — взгляд на Россию сквозь призму тех катаклизмов 2020–2021 годов, что происходит в мире, и, в то же время — русский взгляд на мир. «Холодный восточный ветер» — это символ здоровой силы, необходимой для уничтожения грязи и гнили, скопившейся, как в мире, так и в России и в мире за последние годы. Нет никаких сомнений, что этот ветер может придти только с Востока — больше ему взяться неоткуда.Нарастающие массовые протесты на постсоветском пространстве — от Хабаровска до Беларуси, обусловленные экономическими, социо-демографическими, культурно-психологическими и иными факторами, требуют серьёзной модификации алгоритма поведения властных элит. Новая эпоха потребует новую элиту — не факт, что она будет лучше; факт, однако, в том, что постсоветика своё отработала. Сможет ли она нырнуть в котёл исторических возможностей и вынырнуть «добрым молодцем» или произойдёт «бух в котёл, и там сварился» — вопрос открытый. Любой ответ на него принесёт всем нам много-много непокою. Ответ во многом зависит от нас, от того, насколько народ и власть будут едины и готовы в едином порыве рвануть вперёд, «гремя огнём, сверкая блеском стали».

Андрей Ильич Фурсов

Публицистика