Насильно мил (не) буду

Меня всю будто из ведра обдает чистым, концентрированным страхом. Прячусь за широкой спиной своего… любовника? Да, да, теперь уже абсолютно точно любовника. Выглядываю одним глазком и вижу через дверной проем, как жених Арины Вениамин Золотников с бешенными глазами вырывает у здорового охранника из кобуры пистолет. У меня волосы на затылке начинают шевелиться, когда он направляет дуло на нас.

— Мама! — тихо вскрикиваю, прячусь обратно за широкую спину Захара и крепко к нему прижимаюсь.

— Кого ты там прячешь?! — раздается визгливый ор Золотникова. — Арина, я застукал тебя на месте! Я все слышал, ты тут с-сношалась с этим…

— Мужик, ты псих? — гаркает Захар, причем очень уверенным тоном гаркает, будто не испугался даже. — За моей спиной абсолютно точно никакая не Арина.

Тут понимаю, что успел себе вообразить Золотников, ведь как раз недавно болтала со стилистом о том, какой он ревнивый. Наверное, услышал, как мы с Захаром тут делаем нехорошее дело — через хлипкую дверь немудрено, ну или кто-то другой услышал и донес. Но почему он подумал, что его невеста станет изменять ему в прачечной? Глупость же.

— Покажи, кого прячешь! — продолжает визжать Золотников.

— Да щас, ствол сначала убери, — невозмутимо говорит Захар. — И потом, дама не одета, для смотра не готова.

У Грачева десять жизней, что ли, чтобы так отвечать? Его же сейчас пристрелят!

Нервно икаю и решаю все же явить Золотникову свою физиономию. Выглядываю из-за широченной спины Захара.

— Я не Арина! — громко пищу.

— Выйди на свет! — продолжает орать Золотников.

Слепой, что ли? Не может с расстояния в несколько метров разглядеть, что я не его невеста?

Эх, я бы вышла, но никак не могу, я же голая. Очень не хочу являть на всеобщее обозрение свои верхние и нижние девяносто. И платье непонятно где, точнее, понятно — в другом конце комнаты, куда его зашвырнул мой неожиданный любовник. Вместе с бельем лежит кучей.

— Захар… — тихо хнычу ему в спину.

И тут мой защитник догадывается стащить со своих молодецких плеч пиджак, который даже не расстегнул, пока мы занимались самым сокровенным. Резко поворачивается и кутает меня в свою одежду, стягивая со стиральной машины.

— Вот, видите? Это не ваша Арина, — показывает меня сумасшедшему старику.

Слышу громкий выдох Золотникова.

— Что ты вообще делал с этой девчонкой? — продолжает он уже более миролюбиво.

— Обыскивал, — пожимает плечами Захар

— Что ты у нее обыскивал? Содержимое трусов?

— Немного увлекся… Колец у девчонки нет, кстати, — говорит он как ни в чем не бывало.

— Кольца нашли, — кивает Золотников. — А теперь вы двое — вон! Ты уволен! Мне сто лет в обед не нужен охранник, который тычет в кого ни попадя агрегат…

— Одевайся спокойно, все будет хорошо, — шепчет мне на ухо Захар.

Сам же выходит и закрывает дверь, тем самым давая передышку.

— Вот это да… — тихо шепчу и опираюсь локтями о стиральную машину. — Это же надо так вляпаться…

Меня трясет, причем не только из-за того, что являлась мишенью сумасшедшего старика. Пока натягиваю на себя одежду, до меня вдруг доходит самое страшное — я Диме изменила!

Не устояла, не смогла. Такое ощущение — будто заколдовали. И ведь честно просила Захара прекратить. Он не слушал, все целовал и целовал, а в поцелуях он большой спец. Как тут устоишь?

Меня и раньше целовали, еще до Димы, хотя муж у меня первый мужчина. Но никогда я и половины такого удовольствия не испытывала, как здесь с человеком, абсолютно мне неподходящим. Я вообще совсем недавно всерьез считала, что поцелуи переоценивают.

У Захара не только губы волшебные — все остальное тоже. То, что случилось в этой прачечной, вообще не сравнить с происходящим в спальне моего супруга. Почему так?

Выскакиваю из прачечной, красная как рак. Там меня ждет Захар. Вручаю ему пиджак, и мы идем с ним вон из особняка под конвоем охраны, как злостные преступники. Мне жутко стыдно, а с моего спутника как с гуся вода, наоборот, кажется довольным.

Когда выходим на улицу, Захар берет меня под руку и говорит:

— Я припарковался на стоянке неподалеку, пойдем.

Послушно иду за ним, хотя сама не знаю зачем.

Он же цветет и пахнет, улыбается так широко, будто выиграл в лотерею. Думает, у нас будет продолжение? Ну нет, я и без того чувствую себя самой гадкой гадиной на свете.

Когда подходим к его белому джипу, лезу в сумку.

— Вот твоя кукла, и на этом все. Уезжай!

Достаю золотоволосую красавицу и нервно вскрикиваю, обнаружив, что у нее сплющено лицо. Разбилась, когда я уронила сумку на пол прачечной? Или слон по имени Захар на эту сумку наступил?

— Ой… — тихо пищу, разглядывая повреждения, аж слезы на глазах наворачиваются, так жалко игрушку. — Может, можно как-то починить?

Захар возвышается надо мной, на секунду каменеет, изучает взглядом несчастную куклу. Вдруг вырывает ее из моих рук и разламывает несчастной голову.

Глядя на это варварство, нервно вскрикиваю, закрываю рот ладонью. А в руках Захара очень скоро оказываются черные камни, перемешанные с белой ватой, которой была набита кукольная голова. Наверное, чтобы камни не стучали.

— Бриллианты, — кивает он.