Наследие

– Это место и выбираем, – ответил Монета Креста, говорил он неспешно, роняя слова, как скупую слезу, будто взвешивая каждое. Или размышляя по ходу речи. – Пешую рать тут всю и оставляем. Начинают готовить… Как ты сказал, Агроном? Опорные пункты? Вот! И ваша наработка, князь, – с устройством ям и прочих препятствий – применима будет. А чтобы Змеи не передумали влезть в это узилище, дозоры, егеря и драгуны продолжат свой путь. Опираясь на конницу знати. До соприкосновения с неприятелем. С боями отступать надо прямо сюда. В погоне за нашим дозором Змея и втянется в это узилище. Пока будете там танцы со змеями устраивать, подойдут отставшие.

– Учитель, – обратился к Монете Агроном, – а если и впереди ставить, пусть на скорую руку, станы? И на них давать бой?

– Думаешь? – спросил Тихий Еж, поглаживая едва отросшую бороду. – Дать им привыкнуть к опорным пунктам?.. Чтобы данностью воспринимались?.. Да, верная мысль, мальчик!

Ястреб вскинул нос, явно гордый похвалой от Монеты Креста. Он быстро зачастил, боясь не успеть высказаться:

– На валах поставим самострелы, камнеметы, магов малек привлечем. Усираться, упорствовать не будем. Проредим людоедов – сбежим, бросая все. Пусть привыкают с ходу бросаться на штурм, не думать, не опасаться обстрелов и магии. Тогда скорее сунут башку в это узилище.

Монета Креста кивал задумчиво на слова Агронома, потом посмотрел на Белого, еще раз кивнул.

– Так и решили! – возвестил князь. – Как я понял, ты, Монета, тут остаешься? Ты говорил – «пока вы, там».

– Бегать молодым приятно, – ответил Тихий Еж. – Кровь будоражит, волнует. А нам, старикам, бег – в тягость. И волнения опасны. Мы уж тут, в землице, покопаемся. А вы покусайте Змея за мягкое, щупальца ему пообрубайте. Тяните время. Эти лягухи, мать их, земноводные, совсем там встали! Вояки, падшая женщина – их мать! Боевые пловцы в Пустошах!

– Уважаемый Монета Креста, – скромно обратился к воеводе Шепот Ливня, – а вам не надо землицу в этом узилище дождем взбрызнуть?

Невольно, все заулыбались. У Шепота уже выработался условный рефлекс, как бой, так ливень.

Но Монета Креста не улыбался. Задумался. Размышлял вслух:

– Они тоже растянуты сверх меры. Если мы разгромим передовой отряд, то не достигнем цели. Да, маг. Ливень… Но там, впереди! Пусть они замедлятся. Чтобы ядро орды догнало их голову. И земноводные подтянутся.

– А может, островитянам ливень послать? – предложил Агроном. – Глядишь, в грязи они быстрее пойдут. Лягухи любят грязь.

– Но-но! – возмутился Черный Шторм. – Это уже перебор издевательств над моими людьми! Они не заслужили такого! Нет у нас навыка ходить целыми днями быстрым шагом, так откуда ему взяться? Мои люди и так делают все, что могут! Ноги у всех сбиты в кровь, но люди идут! Идут! Потому умерьте свой пыл, достойный Агроном! Моим людям бы добраться до Змей! До боя! Вот тогда посмеемся! Мои лягухи вперед идут плохо, а бежать от врага вообще не умеют!

– И это так! – кивнул Монета Креста, склоняя голову в почтении перед Штормом. – Островитяне не отступают, не сдаются. Чтобы отобрать у них что-либо, их надо убить. Потом толкнуть, чтобы упали.

– Уважил, старик, – склонил голову Шторм, потом повернулся к Белому: – Командир, от меня в земляных работах и беге мало толку. Прошу выделить мне один переход порталом до моих боевых пловцов.

И косой взгляд на Агронома, что уже множество раз переназвал все, что только можно, а также то – чего нельзя. Большая часть имен в лицо не применялась, а вот за глаза – еще как! Как ни странно, самого Черного Шторма Ястреб никак не переназвал. Ну, не считать же «лягуха» – обобщенное имя всех островитян применительно только к Шторму – чем-то отличным? При этом «боевых пловцов в степях Украины» Шторм проглотил, не поморщившись. Только, что такое «степи», а тем более при чем тут окраина – никто не понял. Пустоши эти были – в самом центре любых земель, с какой стороны ни смотри, ничем не ограничивались, окраиной ничего не были. Потому окончание присказки сразу забылось, а вот «боевые пловцы» было не обидно, а даже горделиво как-то. Агронома как-то занесло, и он выдал про «подводную лодку на воздушной подушке», но это вообще никто не понял, посчитали очередным издевательством юноши над логикой и здравым смыслом, потому сразу забыли.

Белый кивнул, но добавил:

– К битве вернись. Мне ты будешь нужен. Как повелитель воды. Сумрак тебе накопители выделил?

– Да, командир! Благодарю. Привязываются. Я буду к битве. Если… Нет! По-любому! Всей ратью Островов!

И пошел к Сумраку, опять попытавшись облапать Чуму по пути, за что получил Плетью Крови по своему Щиту Воды. Возмущенный таким расходом Силы, Прыгун даже высунул нос из волос Сумрака и возмущенно запищал.

Прыгун попривык к людям. Даже давался в руки Чуме, Нису, любя их, как членов семьи Сумрака, давался и Синеглазке. А вот на остальных шипел и скалил свои острые и длинные клыки. Но не убегал далеко. Когда Прыгун перестал прятаться от людей, выяснилось, что эта Тварь обладала еще парой способностей.