Наследие

Джузеппе Зангара был итальянский строитель, который, эмигрировав в Соединенные Штаты, привез в багаже большое количество сильных болей в животе, несколько навязчивых идей и две-три мании. Самая необычная из них проявила себя сразу по приезде. Она, впрочем, обладала одним достоинством, была простой и выражалась четырьмя словами: убить президента Герберта Гувера. Но, когда Джузеппе уже основательно подготовился к делу, внезапно на пост президента был избран Франклин Делано Рузвельт. Он и стал новой мишенью. Зангара жил во Флориде, и пятнадцатого февраля президенту пришла в голову неудачная идея поехать туда. Утром этого дня Джузеппе отправился к ростовщику, купил пистолет тридцать второго калибра и присоединился к толпе, явившейся поприветствовать президента. Но в его плане был один изъян: Зангара был маленького роста. Он изо всех сил тянулся вверх, вставал на цыпочки, но так и не мог увидеть жертву. Тогда он разозлился, нашел складной стул, неуклюже вскарабкался на него посреди толпы и поспешно опустошил карабин в сторону президента. Итог стрельбы был странным. Он легко ранил четырех журналистов и смертельно ранил мэра Чикаго, Антона Чермака, который сказал Рузвельту перед тем, как его отправили в больницу: «Я счастлив, что это был я, а не вы, господин президент».

Зангару тотчас же судили в Майами, и во время процесса он произнес совершенно невероятную речь: «Все мои мысли у меня в желудке. У меня в животе. Там гнездится боль. Понимаете, я все время страдаю. И страдаю я потому, что отец отправил меня работать, когда я еще был маленьким ребенком. Если бы я не страдал, у меня бы не помутился рассудок и я не убивал бы президентов. Просто мне на ум пришло, что капиталисты виной всех страданий бедных людей». Суд не принял во внимание эти соображения и приговорил преступника к двадцати четырем годам тюрьмы. Когда суд оглашал приговор, Джузеппе Зангара взвился, как петушок: «Да что там, судья, не мелочитесь, давайте сразу сто лет!»

Девятнадцать дней спустя мэр Чикаго умер от полученных ран. Зангаре снова было предъявлено обвинение, на этот раз в предумышленном убийстве, и его снова отправили в суд. Во время процесса он снова стал жаловаться на боли в животе, был признан виновным и приговорен к смерти на электрическом стуле. Обращаясь к судье, он заявил: «Я не боюсь электрического стула. Я считаю, что правильно было стремиться убить президента. А вы бесчестный человек, потому что только бесчестный человек может отправить другого на электрический стул».

Зангара был казнен десять дней спустя в исправительной тюрьме Рейфорда. Перед смертью он обернулся к присутствующим при казни: «И что, ни одной камеры, чтобы запечатлеть мою смерть? Да вы шайка проходимцев! Ну давай, вот ты, нажми кнопку».

Может быть, именно из-за этой истории здание «Делано» стало для меня необычным, не таким, как другие. Я представил себе маленького каменщика, преследующего президента на лестницах, увидел, как он разряжает карабин в люстру, хватается за живот, пытаясь унять боль, и, как новый тропический Равашоль, требует справедливого суда над капиталистами, которые мучают трудящихся всего мира. А тот факт, что там живет Ингвилд Лунде, только прибавил этому зданию привлекательности.

Неожиданное происшествие способствовало тому, что я зову нашей первой встречей. В конце второй недели моей работы в районе полуночи одному из клиентов стало плохо, и не так трудно для меня было определить причину. У человека случился большой развернутый эпилептический припадок, с двумя отчетливыми фазами, тонической и клонической. Ничего особенного и делать не пришлось, только сохранять спокойствие, освободить пространство вокруг больного, положить его в латеральную позицию, то есть просто на бок, пропустить первоначальные мышечные сокращения, приводящие к ригидности мышц, и рассчитать длительность припадка, подождав, пока пройдет клоническая фаза, характеризующаяся судорогами и беспорядочными подергиваниями, при этом больной может повредить себе лицо или конечности. В большинстве случаев симптомы исчезают спустя буквально минуту, и человек приходит в сознание, ощущая при этом тоску, тревогу и какую-то разбитость. Мои уверенные движения и спокойствие как-то утихомирили публику в зале, где все повскакивали с мест, чтобы видеть, что происходит. Теперь нужно было оставить человека в покое, расспросить о ходе развития болезни и отправить домой или же на одну ночь в больницу, если ему так было бы комфортнее. Клиент, привыкший к подобным припадкам, выбрал первое решение и, немного отдохнув, отправился домой на такси.

Директриса, удивленная моей реакцией и невозмутимой четкостью действий, спросила, откуда мне известны правила первой помощи в подобной ситуации. Когда я объяснил ей, что я дипломированный врач, она мне очень ласково улыбнулась и, как мне показалось, как-то сразу прониклась доверием. Она положила мне руку на предплечье и сказала: «Идите сегодня домой пораньше».