Наследие

— Это, должно быть, так утомительно для тебя, — сказала Софи. — Тебе пришлось встречаться с дочерью лицом к лицу и признавать, как сильно ты портила ее жизнь.

— Портила? — повторила Оралье.

Ее тон был ровным.

Бесстрастным.

И несправедливым.

Она никак не могла успокоиться по этому поводу.

— Я несопоставима! — выкрикнула Софи, нуждаясь в чем-то, что можно было бы бросить или пнуть…

Украшенный драгоценными камнями стол.

Свободной рукой она перевернула его, и все, что на нем было, с грохотом покатилось по полу.

Ее перчатки.

Устройства Декса.

Диадема Оралье.

Она приземлилась у ног Софи, и ей захотелось наступить на него всем своим весом, прыгать вверх и вниз, пока металл не превратится в гнутый клубок, а драгоценности не превратятся в крошечные блестки.

Но потом Оралье сказала ей:

— Продолжай.

И гнев переменился.

— Ты не имеешь права указывать мне, что делать! — сказала Софи, пиная венец через всю комнату, чтобы больше не поддаваться искушению. — Ты не должна притворяться, что тебе не все равно…

— Мне не все равно! — настаивала Оралье.

Софи рассмеялась.

— Ты позволила мне участвовать в эксперименте! Оставила меня с людьми на двенадцать лет! Игнорировала меня так сильно, как только могла, когда Фитц привез меня сюда…

— Я никогда не игнорировала тебя! — поспорила Оралье.

— Неужели? — возразила Софи. — Тогда где ты была, когда Грэйди и Эделайн взбесились и отменили мое удочерение?

Оралье вздрогнула.

— Олден и Делла…

— Олден и Делла вмешались и предложили вырастить твою дочь, — вмешалась Софи. — И ты просто собиралась позволить им это.

— Софи, я не могла…

— Нет, я понимаю, — сказала Софи. — Ты не могла никому рассказать. Так же, как ты не можешь позволить никому узнать об этом сейчас, даже если я застряну, будучи несопоставимой…

— Софи…

— Точно так же, как ты не смогла заступиться за Прентиса! — добавила Софи… и Оралье почему-то побледнела еще больше.

Призрак ее прелестного розового «я».

— Я не знала, что Прентис прячет тебя, — прошептала она. — Когда я узнала… мне еще никогда не было так больно.

— Но ты же знала, что он был частью Черного Лебедя, — возразила Софи. — И я предполагаю, что ты знала, что они были хорошими парнями, так как ты добровольно предложила своего будущего ребенка для проекта Мунларк.

— Ты не думаешь, что в Черном Лебеде может быть предатель? — спросила Оралье. — Тогда все было очень мрачно. Насколько можно было судить, между Черным Лебедем и Невидимками не было четкой границы. Некоторые люди даже не верили, что существуют две группы. И мне дали нулевую информацию…

— Должно быть, тебе что-то сказали, если ты была готова отдать им свою ДНК! — настаивала Софи.

— Да, мне сказали, что я могу помочь им что-то создать…

— Что-то, — перебила Софи.

— Призыв к действию, — уточнила Оралье. — Силу перемен и добра, которая заставит наш мир обратить на себя внимание так, как никто другой никогда не смог бы. Заставить людей видеть вещи такими, какие они есть, а не такими, какими мы их считали.

— И ты подумала: «похоже, это идеальная работа для моего ребенка».

— Нет, — сказала Оралье, поворачиваясь к одному из окон и глядя на звезды. — Я подумала, что это звучало как единственный способ, чтобы у меня когда-либо был ребенок.

Она оставила слова там, ожидая, что Софи с ними сделает.

Но Софи не могла заставить себя думать об этом.

— Итак, теперь я несопоставима… а Прентис должен был провести годы в Изгнании с разбитым разумом… потому что ты хотела иметь ребенка.

Оралье покачала головой.

— Прентис провел годы в Изгнании из-за дюжины различных недоразумений. А ты…

Софи снова подождала, пока Оралье закончит фразу.

И ждала.

И ждала.

И ждала.

Пока она наконец не спросила:

— И это все?

— Я… не знаю, что еще ты хочешь от меня услышать, — призналась Оралье.

Софи хотела сказать ей, как насчет «прости»? Или как насчет «я все исправлю»? Или как насчет «я люблю…»

Но она подавила эти мысли.

Если Оралье не могла додуматься произнести их сама, то они все равно не стоили того, чтобы их слышать.

Так что Софи оставалось только сказать:

— Уже поздно. Грэйди и Эделайн, наверное, начинают волноваться.

Оралье кивнула, все еще глядя на звезды.

— Они хорошие родители, Софи. Гораздо лучше, чем я когда-либо могла бы быть.

— Да, — согласилась Софи. — Но ты не можешь приписывать себе их заслуги.

— А разве нет? — Оралье немного поколебалась, прежде чем напомнить Софи, — Олден и Делла пытались усыновить тебя после того, как Фитц привез тебя сюда. И я убедила Бронте подтолкнуть остальных членов Совета отклонить их просьбу и назначить тебя Грэйди и Эделайн. Я не знала, что они на мгновение заблудятся, но… я знала, что вы нужны друг другу.

— Мы нужны, — сказала ей Софи. — Но это все равно не имеет к тебе никакого отношения.

— Нет, пожалуй, нет, — пробормотала Оралье.

Секунды тикали, пока Софи, наконец, не отпустила запястье Оралье.

Ее пальцы давно уже онемели. И больше ей не о чем было спрашивать… ни лжи, ни оправданий, которые она хотела услышать.

Она встала и, спотыкаясь, направилась к двери, чтобы найти Сандора.

Оралье осталась там, где стояла.

Но перед уходом она задала Софи один вопрос.