Наследие

Ее волосы были стянуты назад в этот супер-тугой пучок, который выглядел так, будто у нее должна была болеть голова, а кожа на ее лице имела этот странный, растянутый вид. Казалось, ей было больно, когда она шевелила губами.

Там очень на это надеялся.

— Знаю, как обращаться с упрямыми, язвительными мальчиками, — сказала ему леди Гизела.

— Понятно. Спасибо за статуэтку кота!

Ее глаза сузились, и Там понял, что ему следует немного успокоиться. Это был только первый день. Ему нужно было выяснить границы, прежде чем он начнет бить по ним.

— Я не враг, Там, — сказала она ему, и было очень, очень трудно не рассмеяться, пока она не добавила: — Но я могу быть врагом, если ты настаиваешь на том, чтобы все усложнить. Ты здесь из-за одной задачи, и я позабочусь, чтобы ты ее выполнил.

— Отлично. С нетерпением жду этого.

— Так и должно быть. А теперь пошли. Гезен ждет.

Желудок Там ухнул вниз.

— Гезен?

— Наш Телепат. — Улыбка леди Гизелы стала еще шире. — Он очень хочет провести этот день с тобой.

— Не сомневаюсь, — пробормотал Там, следуя за ней по темному узкому коридору, стараясь держать спину прямо, а голову высоко поднятой.

Но целый день с Телепатом…

Там не смог бы многое скрыть.

И эта история с пленником-невидимкой только что стала намного сложнее.

После Предупреждения

— Так что заключи пари за меня, — сказал один из них, опускаясь в кресло напротив Тама в маленьком кабинете убежища.

Там так крепко сжал книгу, что корешок хрустнул.

Ее лицо было спрятано под капюшон плаща. Но он узнал голос.

Это была та, кто надела путы на его запястья.

Та, которая сказала ему: «так будет легче, обещаю», потому что превратила его в маленького питомца леди Гизелы.

Вспышка, которая называла себя «Мерцание».

Очевидно, она думала, что ему все равно, что с ним произошло, потому что она указала на его лоб и спросила:

— Итак, тот факт, что ты никогда не носишь капюшон… это протест? Или потому что ты хочешь, чтобы все видели твою потрясающую челку?

Там вернулся к чтению.

— Ты не очень-то разговорчив, да? — когда он все еще не ответил, она вздохнула, а затем наклонилась ближе и прошептала: — Гезен злится на тебя.

Там снова схватил книгу.

Конечно, Гезен злился на него.

Он не мог скрыть весь свой разговор с Софи… он понял это в ту же секунду, как впустил ее в свои мысли.

Но он надеялся, что скрыл ту часть, которая имела значение.

И, надеялся, что Софи ему поверила.

— Будь осторожен, Там, — сказала ему Мерцание, вставая. — Не думаю, что ты понимаешь, что делаешь.

Нет. Он точно знал, что делает.

Не позволяй им сломать тебя.

После Линн

— Серьезно, не понимаю, как ты можешь извлечь хоть какой-то смысл из этого дневника, — сказала Мерцание, садясь напротив Тама и бросая книгу о теории света на стол в кабинете. — Тени странные.

Она часто сидела за его столом, либо игнорируя его, либо пытаясь обманом заставить говорить с ней.

Поэтому Там пытался убедить себя, что в этом нет ничего необычного.

Не о чем беспокоиться.

Никто ничего не знал.

Он окутал свой разговор с Линн сотнями слоев теней. Гезен никак не мог найти это воспоминание.

И все же Мерцание наклонилась ближе и сказала:

— Я знаю, что что-то не так.

Там не сводил глаз с четкого почерка Умбры.

— Я слышала, как ты плакал прошлой ночью, — добавила Мерцание, и ее голос смягчился, напомнив ему о сестре.

И это заставило его нарушить свое правило и заговорить.

— Чего ты хочешь? — спросил он, стараясь говорить тихо… и резко.

— Я просто… не понимаю, почему ты такой упрямый, — сказала она ему. — Тебе не обязательно быть здесь совсем одному. У тебя могут быть друзья.

Не заводи друзей.

Не то чтобы он нуждался в напоминании. Он фыркнул и поднял руки вверх, показывая ей путы, которые она устроила.

— Ты думаешь, мы можем быть друзьями.

Ее голова наклонилась вниз, отчего плащ упал еще ниже.

— Мне кажется, ты многого не понимаешь, — пробормотала она.

— И я думаю, что ты многого не понимаешь, — возразил Там. Он понизил голос. Став зловещим. — Какие бы причины ни были у тебя здесь, они ошибочны. И все, что ты думаешь, что знаешь об этих людях, тоже неверно. Они заботятся только о себе, и когда придет время, они предадут тебя. — Он снова указал на свои путы и сказал ей: — точно так же, как они заставили тебя заманить меня в ловушку.

Между ними воцарилось молчание.

Затем Мерцание схватила свою книгу и зашагала прочь.

После Лондона

— Что случилось? — спросила Мерцание, протискиваясь в комнату Тама и закрывая за собой дверь, прижимаясь к ней спиной, как будто она пыталась удержать всех снаружи. — Куда вы ходили? Почему леди Гизела без сознания?

Там еще плотнее свернулся калачиком на кровати.

Он не мог говорить.

Не мог думать.

Не мог перестать трястись, трястись, трястись.

Мерцание присела рядом с ним, и ее капюшон сдвинулся в процессе, давая Таму возможность увидеть ее длинные черные волосы.

Впрочем, это не имело значения.

Ничто не имело значения.

Только не после того, что он только что сделал.