Наследие

Софи едва успела восстановить равновесие, когда комната, казалось, покатилась вперед и подпрыгнула одновременно, вызвав вздохи и охи, а также множество визгов и криков… но только от Софи и ее друзей. Члены Совета, казалось, почти не замечали, как Парагон взлетал все выше и выше… быстрее, быстрее, быстрее. Глаза девушки наполнились слезами, уши заложило, а живот ухнул к пяткам… которые, как она с удивлением поняла, больше не касались пола.

— Почему мы невесомы? — спросила она, пытаясь разобраться в странной физике их ситуации. По всем подсчетам, гравитация должна давить вниз против их восходящего импульса, не так ли?

— На самом деле Парагон вращается очень быстро, — сказал ей Член Совета Терик, размахивая протезной ногой, которая двигалась более плавно, когда ей не приходилось поддерживать его вес. — Так быстро, что твои глаза ничего не видят. Вот почему лучше всего держать их открытыми… мозг верит в иллюзию и не позволяет телу чувствовать эффекты движения.

Все, что Софи смогла сказать, было:

— О.

И ей пришлось заставить себя перестать думать об этом, потому что чем больше она пыталась представить, как быстро они должны вращаться, чтобы хоть что-то из этого было возможно, тем ближе она подходила к тому, чтобы выплюнуть содержимое желудка… а тошнота в маленькой, вращающейся комнате, заполненной шестнадцатью другими людьми, могла быстро достичь кошмарных уровней грубости.

— Разве мы не должны сбавить скорость? — спросила Биана, ее голос был спокойнее, чем, вероятно, заслуживал этот вопрос. — Должно быть, мы уже на вершине одной из башен.

— Да, — согласился Эмери. — Вот почему нам нужно больше скорости.

Все двенадцать Членов Совета снова нажали на свои золотые булавки, и тихое хныканье сорвалось с губ Софи, когда новый грохот потряс комнату и заставил ее ноги оторваться от пола. Она была почти уверена, что теперь понимает, как чувствовал себя Чарли в огромном стеклянном лифте мистера Вонки, когда мчался к потолку шоколадной фабрики. И она не могла отделаться от мысли, что их всех порежут на кусочки, когда они рухнут на крышу алмазного дворца.

Но столкновения не было… ни ливня зазубренных осколков, ни огненного взрыва.

Только гораздо более громкий грохот, когда Парагон залился мерцающим светом, который, как предположила Софи, означал, что они каким-то образом покинули Резиденцию Превосходства и теперь летели над Этерналией. Она никак не могла посмотреть вниз, чтобы убедиться… не то, чтобы она ожидала увидеть сквозь сверкающие грани вращающихся бриллиантовых камней. Но на тот случай, если она сможет… неведение было лучше.

— Куда именно мы направляемся? — спросил Декс, прикрывая глаза от яркого света.

— К Пику Чистоты Первоисточников, — сказал ему Эмери, и Софи была рада, что не она одна уставилась на него так, словно он ответил на вопрос на другом языке.

— Честно говоря, — усмехнулся Бронте, — чему сейчас учат в Ложносвете?

Член Совета Алина уперла руки в бока.

— Не смотри на меня… учебный план устанавливает Совет, а не директор.

— И все же ты не внесла никаких поправок… или даже каких-либо предложений… теперь, когда ты была назначены в наши ряды, — заметил Бронте.

Алина закатила глаза.

— Да, я была немного занята, убирая все беспорядки, которые унаследовала от вас.

— Первоисточники, — вмешался Эмери, прежде чем кто-либо из Членов Совета успел перевести разговор Алины в спор, — это солнечный свет, лунный свет и звездный свет.

— Итак… прямо сейчас мы отправляемся в космос, — уточнила Софи, искренне надеясь, что ошиблась. Эльфы совершили несколько удивительных подвигов… но космические путешествия в огромном алмазном хомячьем шаре?

Даже не дав им специальных костюмов, чтобы убедиться, что они смогут дышать?

Или ремней безопасности?

Или еще чего-нибудь?

— Не совсем, — заверила ее Оралье. — Пик Чистоты — это очень специфическое место в нашей атмосфере, где мы можем получить доступ к самой чистой версии каждого типа света без какого-либо загрязнения или фильтрации. Мы можем оказаться там в любую секунду.

Но это было не так.

Пятьсот двадцать девять секунд спустя они все еще поднимались… и да, Софи считала. Это был единственный способ заставить себя не думать о том, как невероятно высоко они должны быть. И не удивляться, как они вообще смогут благополучно спуститься вниз. И не замечать, как душно было внутри Парагона, благодаря всем этим телам и солнечному свету. Пот стекал по ее спине, словно муравьи, ползущие по коже.

На семисотсекундной секунде свет изменился, сменившись с теплого желтого на мягкий синий, и Софи слишком успокоилась от порыва прохладного воздуха, чтобы задуматься, что это значит. Ее даже не волновало, когда холод превратился в дубак. Или когда дубак перешел в дрожь. Она только плотнее закуталась в плащ и смотрела, как ее дыхание клубится крошечными облачками, радуясь, что наконец-то не чувствует, как медленно тает.