Наследие

Все мое детство мы разрывались между нашим домом в Гринвиче и нашем пентхаусом в отеле «Хейворд-Плаза». Родня со стороны матери, Хейвордсы, построила на недвижимости целую империю, которая принесла им миллионы, и «Хейворд-Плаза» – один из бриллиантов в их короне. Хотя и наша вилла в Сен-Барте – тоже не шутка.

– Такое чувство, будто ты снова подросток, – говорит мама, щуря глаза. Они того же оттенка морской волны, что у меня и Саммер. Мой брат Ник – единственный ребенок, который унаследовал папины карие. – Ты ведь не планируешь вечеринку?

– Нет. Ничего подобного.

– Тогда зачем?

Не в силах сдержать улыбку, я лезу в карман брюк. Вытаскиваю коробочку с кольцом, которую без единого слова кладу на ее вишневый стол.

Мама мгновенно все понимает. Она издает радостный визг и снова обнимает меня.

– О боже! Когда ты собираешься сделать это? Сегодня? – Она счастливо хлопает в ладоши. Мои родители обожают Элли, так что я не удивлен ее ликованию.

– Надеюсь на это. Я знаю, странно делать это посреди недели, но в субботу у Элли вечеринка по случаю окончания шоу, а в воскресенье у моих девочек турнир в Олбани, так что меня не будет в городе. Я не хочу ждать до вечера воскресенья, так что… – Я пожимаю плечами. – Я подумал, что сегодня – та самая ночь. Я знаю, на этой неделе ты – в пентхаусе, но я подумал, не можешь ли ты пойти куда-нибудь на несколько часов, пока…

– Ни слова больше. Сегодня я поеду в Гринвич.

– Ты вовсе не обязана уезжать из города, – протестую я.

– По-любому я собиралась уехать в пятницу. Несколько дней погоды не сделают. – Она снова хлопает в ладоши. – О, твой папа будет так счастлив!

– Нет. Тебе нельзя ему рассказывать, пока я не поговорю с ним.

Мама открывает рот.

– Ты действительно думаешь, что я буду хранить от него такую тайну?

– У тебя нет выбора. Папа рассказывает все Саммер, а Саммер не сможет держать рот на замке, даже если от этого будет зависеть ее жизнь.

Через мгновение мама сдается.

– Ты прав. Твоя сестра ужасна. – Я фыркаю. – Ладно. Я не скажу папе. – Она лучезарно улыбается мне. – Мой губы останутся запечатаны, пока я не получу звонок о том, что мой ребенок помолвлен.

Я вздыхаю.

– Мам. Ты ставишь себя в неловкое положение.

Она лишь смеется в ответ.

Глава девять

Элли

Дин – в своем любимом костюме «Том Форд», и это проблема. Не потому, что он плохо в нем выглядит. Он выглядит в нем отлично. Дин – самый сексуальный парень из всех, и это я говорю не как его девушка. То есть объективно я действительно считаю, что нет мужчины, который бы выглядел лучше. И он отлично смотрится в чем угодно. Плавки, спортивные штаны, брюки цвета хаки, он – ходячая модель из каталога. Но когда этот человек надевает свои дизайнерские костюмы, это опасно. Как бы то ни было, мне трудно контролировать свое либидо при виде этого пиджака из смеси шерсти и шелка, обтягивающего его широкие плечи. Накрахмаленная белая рубашка, расстегнутая сверху, чтобы обнажить сильную линию его шеи.

Но тот факт, что он надел свой костюм для особых случаев и договорился о романтическом ужине в пентхаусе, говорит мне, что я все испортила. Серьезно испортила.

Что, черт возьми, я упускаю?

Сегодня не мой день рождения. Не думаю, что сегодня наша годовщина, хотя ее дату трудно определить, тут есть несколько вариантов. Есть годовщина той даты, когда мы впервые переспали, что не считается, поскольку мы оба были пьяны. Уж точно – не достаточно пьяны, чтобы не понимать, что делаем, но я не могу допустить, чтобы алкоголь мог испортить особенный день.

Лично я считаю годовщиной наш первый трезвый секс, который случился через несколько дней после пьяной ночи. В любом случае ни одна из этих дат не приходится на весну.

Может быть, мы празднуем годовщину того, как снова сошлись после того, как я рассталась с Дином? Но я почти уверена, что это было в апреле. Сегодня – пятое мая.

Стоп. А может, это Синко де Майо? Его вообще отмечают? Я чувствую себя худшей девушкой в мире.

– Ты скажешь что-нибудь? – жизнерадостно спрашивает Дин.

И тут я понимаю, что почти четыре минуты прошло в молчании, поскольку я погрузилась в свои мысли, пытаясь понять, по какому поводу ужин. Ну что за засранка.

– Извини. – И затем, поскольку я всегда честна с ним, я сжимаю в руках салфетку и говорю: – Я облажалась.

В его зеленых глазах мелькает веселье.

– О’кей… Как именно?

– Я не знаю, почему мы тут! – едва не плачу я.

Он смеется.

– На Земле? Во Вселенной? Это экзистенциальный вопрос, кошечка Элли?

– Нет, я о пентхаусе. Ты позвонил и назначил свидание тут, сказал, это особый повод и мне стоит принарядиться. Теперь я – в этом платье, мы сидим за этим столом, и я не знаю почему. Это Синко де Майо?

– Синко де Майо? – Он хмурит лоб. – Нет, но мы можем начать отмечать этот праздник, если хочешь.

Я испускаю жалкий вздох.

– Я что, пропустила нашу годовщину?

– Нет. Годовщина в октябре.

– Спасибо! Значит, ты тоже считаешь от первого раза, в который у нас был настоящий секс?