Наследие

– Я – частник, так что выцыганить ордер не могу. И не уверена, что смогла бы, даже если бы оставалась на службе. – Она посмотрела на часы. – Мне тут на пару часов надо будет отвлечься на семейную жизнь, с вашего разрешения, изложить все найденное моему дяде. Он все еще на службе.

– Все, что вы сочтете полезным. Все что угодно.

– Тогда привлеку его мозги. У меня еще остались друзья и контакты на прежней работе, а у него их полно. Я скажу то, что инстинкты мне говорят: она как-то замешана и сильно нервничает. Все это я потом для вас запишу и добавлю свои наблюдения и впечатления. Я нашла ее на сайте ее компании. Не собиралась, но мне надо было с ней увидеться. Она с виду такая…

– Обыкновенная? – подсказала Рейчел.

– Да. Миловидная женщина с уважаемой профессией. Фотографий брата не нашла, только в архивах по джорджтаунской истории, а тогда он был ребенком. Вид – именно как у ребенка, одевшегося для школьной фотографии. Но он уже не ребенок. И она тоже. И я и собираюсь выяснить, стоит ли за этой историей кто-то из них.

Поскольку что-то в ней меня насторожило, подумала Рейчел. На что-то тут радар пискнул.

– Я рада, что вы на моей стороне.

– На это вы можете рассчитывать. Я устрою с дядей мозговой штурм и вернусь к вам.

Что-то должно прорваться, сказала себе Рейчел, отъезжая с парковки. Она видела, чувствовала волны гнева, страха и вины, исходящие от Никки.

И эти волны готовы были ударить в берег.

Глава 26

Болело все. Невозможно было думать из-за боли, все тело тряслось от шока.

Жуткий сон, думала Никки. Проснись, проснись.

Она пробивалась сквозь рваные, рвущие слои, во рту стоял вкус крови.

Во сне разве ощущаешь вкус?

Но мерзкий, медный вкус заставил закашляться, плюнуть. Лицо раздирало пульсирующей болью. Она стучала в голове, прорываясь наружу, Никки пыталась открыть глаза, проснуться.

Она поняла, что лежит на полу, на холодной плитке, и свет кажется слишком ярким. От него болели глаза и текли слезы.

Она попыталась сесть, оттолкнуться руками, но правую что-то держало. И хотя перед глазами все плыло и двоилось, она все же разглядела браслет наручника.

В испуге она увидела цепь, приваренную к браслету и к толстому болту в кафельной стене.

Туалет под лестницей, элегантный туалет, где лежат ее красивые полотенца для гостей. Для гостей, которые так и не пришли.

Охваченная паникой, она попыталась вырваться, но браслет лишь сильнее впился в руку, усиливая боль.

И она вскрикнула, закричала, несмотря на взрыв боли в голове.

Послышались шаги, она попыталась сжаться, отступить, потому что вспомнила. Боже мой, она теперь вспомнила.

ДД подошел к двери. Он нес ее ящик с папками, который поставил на пол. Пригнулся, осклабился, глядя на нее.

– Ух ты, Ник, а ведь я тебе сопатку, кажется, сломал. Придется тебе в темных очочках походить.

– Ты меня ударил! Ударил!

– Не так сильно, как мог бы. Так что скажи спасибо.

– Что ты задумал? Что ты задумал?

Он улыбнулся – она помнила, как он это делал. Губы разъехались, глаза холоднее льда.

– Убивать тебя не собираюсь. Сможешь потом сказать мне спасибо. Если бы ты ту вынюхивающую стерву сюда впустила, я бы вас обеих сделал. Но ты дала ей отпор, Ник, так что поступим вот так.

– Что ты сделал, ДД?

Он поводил пальцем в воздухе:

– Сама знаешь. Если не знала раньше, то знаешь теперь. Так же верно, как знаешь, что орать можешь на пределе легких, и ни одна собака тебя не услышит. Внутренние комнаты, сестренка. Толстые оштукатуренные стены, и окон нет. Так что вот так.

Он покопался в ящике, достал флакон эдвила и бутылку воды. Подтолкнул ей то и другое.

– Я бы на твоем месте принял четыре штуки.

– Ты убил тех женщин. Про которых эта тетка-детектив говорила.

– Так им и надо. Заслужили все, и я всех их сделаю. Работал не торопясь, но вижу теперь, что надо взяться за дело всерьез. Чертовски повезло, что я оказался здесь, когда эта зараза пришла тебя пытать. Я-то просто собирался у тебя перехватить денег, принять горячий душ и пару раз плотно перекусить. Смотри, как все удачно обернулось.

– Зачем? Зачем? Зачем? – Распухшие глаза стали наполняться слезами. – Он изменял, он…

– Заткни пасть, зараза! Это они перед ним ноги раздвигали! – Он с размаху ударил по туалетному столику. – Сколько раз тебе говорить, что виноваты они? Мужчина берет, что ему предлагают, уж такова его натура. Это они виноваты, что он погиб, они виноваты, что мы выросли в стыде. Им нет места на земле, и ты это должна понимать! Особенно тому выблядку, которого родная мать должна была в утробе удавить. Это она убила нашего отца. Он из-за нее погиб.

Никки слышала это все уже бессчетное количество раз и знала, что на доводы разума он не реагирует. И где-то в глубине души, в жутких и пугающих уголках сознания мерцало сомнение: уж не прав ли он?

Дрожащими руками она открыла воду, открыла бутылочку. Надо унять боль и подумать.

– Это ты посылал ей стихи? Этой самой Риццо?