Наследие

– Можете его снова описать, все, что вспомните?

– Я… высокий.

– Насколько высокий?

– Кажется… повыше вас, наверное. Чуть-чуть. Сильный. Я думаю, он сильный. Волнистые русые волосы, красивые синие глаза. Красивый, очаровательный. Ямочки, акцент. Как кинозвезда.

– Когда вам станет лучше чуть-чуть, сможете поработать с полицейским художником?

– Могу попробовать. Сейчас очень устала.

– Вы сказали «эксперимент». Это он так вам сказал?

– Эксперимент? Он такое сказал? Я плакала. Я плакала, а он смеялся. У меня есть унитаз, правда ведь? Могу из него воду добыть, могу ведь? Вот еда. Ешь таблетки. Я вернусь.

– Он сказал, что вернется?

– Кажется… да. Я боялась, что не вернется. Боялась, что вернется. Мне было страшно.

– Он возвращался?

– Не думаю, что… не знаю. Иногда мне казалось, что я слышу голоса. Но я не знаю.

– Где вы держите ключи? От дома, от машины?

– Блюдо на столе возле двери. Если их туда класть, всегда знаешь, где они. Спать хочу сейчас. Просто спать.

Муни шагнул чуть ближе:

– Этот человек был в доме, когда к вам приходила Рейчел Мак-Ни?

Она ощутила, как холодом прошел по позвоночнику страх.

– Кто?

– Рейчел Мак-Ни. Она к вам приходила. Частная сыщица.

– Да. Нет. Помню, кто-то приходил. Я только приехала домой… да, только приехала. С покупками. Она зачем приходила? Чего хотела? Мой отец. – Никки закрыла глаза. – Про отца говорить не хочу. Я ни в чем не виновата. Я была еще ребенком. Она испортила мне настроение. Я ее в дом не пустила, правда ведь? И она ушла. А этот человек – он с ней был? Мне кажется, он пришел сразу после. Вскоре. Я думала, это опять она, хотела ее прогнать. Я была злая. Открыла дверь, а это была не она. Он улыбнулся и ударил меня.

– Ударил прямо в дверях? – надавила Дикс. – Когда вы открыли дверь?

– Я… – Что она говорила раньше? А как запомнить? – Не помню. Все как в тумане. Он был такой симпатичный. Не знаю, почему он так со мной плохо обошелся. Я хочу спать. Мне нужно спать.

– Окей, Никки. – Бауэр потрепал ее по руке. – Отдохните пока.

С некоторой неохотой Муни отступил.

– Чертовски удобно. Что-то она помнит совершенно точно, а остальное все в тумане.

– Не то чтобы я с вами не был согласен, но при травме такое бывает. Так или иначе, но травма имеет место.

– И это не значит, что она не врет, – заметила Дикс. – Я думаю, что врет.

– Я тоже. А вы почему?

– Она описывает парня так, как будто сохнет по нему прямо сейчас. И если она его не знала, если он никогда не бывал в доме, как он мог выбрать помещение без окон в середине дома? Откуда он знал, какой длины сделать цепь, чтобы она доставала до воды, но не до двери? Согласна с Муни, здесь разит враньем. Так «недобро с ней обошелся» – это размозжить нос и приковать к стене называется «недобро»? Что-то не склеивается.

– Не могу не согласиться. Может быть, у нее был любовник, и когда отношения пошли вразнос, случилось вот это. Но сегодня мы из нее больше уже не выжмем. Как только рассветет, пустим копов прочесывать округу и опрашивать соседей. Выясним, видел ли кто-нибудь этого человека. Она подумала было сказать «форма», но передумала. Может быть, он выдавал себя за доставщика, ремонтника или копа для маскировки.

– И завтра поговорим с ней еще раз. Может быть, повезет найти машину сегодня. Но я уже скоро сутки как на смене, мне нужно хоть пару часов поспать, да и всем тоже. Так что встречаемся в участке в восемь и побеседуем с ней снова, как только сможем. Если что-то случится до этого, этим и займемся. А сейчас нужно поставить охрану возле ее палаты. Чтобы никто не зашел туда из тех, кому не надо, а она чтобы не вышла. А я посмотрю, как там Рейчел.

– Если очнется до восьми и что-нибудь вспомнит, дайте мне знать.

– Понятно, сержант.

ДД остановился на обочине старой лесовозной дороги в четверти мили от Трэвелерз-Крик. Фургону разбитые колеи не слишком понравились, но скоро надобность в этой колымаге отпадет. Сейчас же надо было малость поспать, и совершенно не нужно, чтобы какой-нибудь полицейский кретин или добрый самаритянин пошел смотреть, что там с фургоном, стоящим на обочине дороги.

ДД прикинул, не вломиться ли в дом Эдриен, когда она будет спать, но знал – из этого ее дурацкого блога, – что у нее есть собака. И большая.

Еще он подозревал, что должна быть охранная система.

Охранную систему он рассчитывал отключить, а собаки – они гавкают.

И кусаются.

Лучше подождать и разобраться с собакой снаружи.

Так как план у него разработан, можно перехватить малость сна, поставив будильник телефона, скажем, на тридцать минут до рассвета. Тогда он с рюкзаком, где лежат его инструменты, пойдет через лес – он изучил топографию местности, потому что эта сука любит свою фитнес-фигню там устраивать. И найдет хорошее место, чтобы следить за домом.

Когда разберется с собакой, у него будет радостная и долгая встреча с милой младшей сестричкой.

К которой он готовился много лет, подумал ДД, устраиваясь поспать.

И последнее стихотворение он ей доставит лично.