Наследие

Хотя… а она согласилась бы? Шерри вообще из тех женщин, что делают мужчинам массаж?

Бог ее знает. Он никогда раньше не просил.

Может, позвонить ей? Нет, не стоит. В последние дни, вспоминая о Шерри, он всякий раз вспоминал и Лаймена Фишера. Какой-то условный рефлекс. Милое, нежное, доверчивое личико – и тут же труп старика, и мысль о том, что Стив ее не заслуживает.

Он ведь убийца.

Впрочем, ему не в чем себя винить. Лаймен Фишер был шантажист. Преступник. Очень дурной человек. И Стив совсем не такой, как отец. Он это сделал только для того, чтобы защитить семью.

Но отец не заслуживает защиты.

Как ни рассуждай, приходишь к одному: виноват.

Стив прикрыл глаза и некоторое время сидел неподвижно. Боль не проходила. Тогда он пошел на кухню, открыл упаковку «Тайленола», бросил в рот сразу три таблетки и запил колой. Сунул в микроволновку замороженный готовый ужин, разогрел и там же на кухне съел, глядя в окно на аккуратный зеленый дворик перед домом.

Затем позвонил Шерри. «Ты где был? Почему не звонил?» Стив объяснил, что плохо себя чувствует; она мгновенно сменила тон, начала спрашивать, что случилось и чем помочь. По иронии судьбы, где-то к середине разговора голова у него прошла, а ближе к концу он забыл и про ноющую шею. Должно быть, «Тайленол» подействовал. Однако Стив, продолжая поддерживать иллюзию нездоровья, сказал, что позвонит Шерри завтра перед работой, а сейчас лучше ляжет отдохнет.

Назавтра он продолжил поиски и к пятнице составил более или менее ясное представление о «послужном списке» отца. В Темпе замужнюю женщину средних лет кто-то вывез за город, привязал к скале и оставил там на верную смерть. В Тусоне в дешевом мотеле задушили сутенера. В Сан-Диего утонула в заливе мать-одиночка. Способы убийств всякий раз разные – должно быть, поэтому отца так и не нашли.

Невозможно поверить, что у всех этих убийств есть какие-то уважительные причины. Первая жена – хорошо, может быть. Даже мексиканка-проститутка. Но одно убийство за другим, в разных городах… Как такое можно оправдать? Допустим, отец и считал, что все эти люди чем-то его обидели; но убийство – определенно слишком суровое наказание за такие прегрешения. Нет, не оставалось ни одного шанса, что отец был прав.

И все же, как и с Коппер-Сити, Стив испытывал жгучее желание – нет, тягу – отправиться туда и увидеть все своими глазами. На этот раз он не повторит своей ошибки, не станет слишком много говорить или задавать наводящие вопросы. Нет, повторять такой опыт ему определенно незачем! Просто побродит вокруг и попытается понять, что произошло. Если отец действительно убил всех этих людей – надо же узнать почему!

Буклет для религиозного колледжа почти закончен, работы осталось на пару дней. А дедлайн для следующего проекта – только в будущем месяце. И в прошлом году он сэкономил довольно много отпускных дней. Самое время оформить короткий отпуск и провести расследование. Он возьмет с собой ноутбук и будет останавливаться в отелях, где есть вай-фай, чтобы собирать информацию в дороге. Состояние отца достаточно стабильно, его вполне можно оставить на неделю. Если Стив хочет выяснить, что же произошло, – когда этим заняться, как не сейчас?

В пятницу после работы он не поехал выпивать с друзьями, а решил заглянуть к Шерри. Никто ему не открыл. Прогулявшись на автостоянку возле дома, Стив обнаружил, что ее машины на месте нет. Достал телефон, набрал ее номер – но после первого же гудка его перебросило на автоответчик. Сообщение Стив оставлять не стал, вместо этого вернулся к квартире и открыл дверь своим ключом.

Уже довольно давно Шерри дала ему ключ и пригласила заходить, когда захочет. Но до сих пор Стив так не делал; сейчас он осторожно прикрыл за собой дверь и остановился на пороге, чувствуя себя незваным гостем. Как-то странно было оказаться дома у Шерри без нее. Он включил свет, огляделся. Увидел на кофейном столике вчерашнюю «Лос-Анджелес таймс», расческу и маникюрные ножницы. На кушетке – раскрытый номер «Тайм» за прошлый месяц с Джекки Онассис на обложке. Стив нахмурился. Откуда у Шерри «Тайм» и зачем он ей?

Его охватило странное чувство. Здесь, в квартире Шерри, он не просто шпионит за ее жизнью, он делает что-то более интимное, как будто… как будто в каком-то смысле становится ею. Примеряет на себя ее жизнь. Она не знала, что он придет, – значит, не убиралась, ничего не переставляла, не старалась прикрыться фальшивым фасадом. Перед ним – ее жизнь, как есть, без прикрас. Вот грязные тарелки в раковине, ложечка в кофейной чашке, вот на дне одной тарелки остатки молока и пара размокших хлопьев. Теперь он знает не только, что она ела сегодня на завтрак, но и даже как ела.

Да: это-то проникновение в святая святых, в личное и частное, заставляло его напрягаться всякий раз, когда Шерри являлась к нему без приглашения. Быть может, она права и он пока не готов к настоящей близости – раз не хочет, чтобы она входила в его жизнь. Быть может, поэтому и сам сейчас чувствует себя почти что взломщиком.

Но ведь она дала ему ключ. Значит, разрешила…