Наследие Дерини

Теперь они наслаждались вином и сластями, отдыхая после тяжелого дня и обсуждая дальнейшие планы. Таммарон с Ричардом по-прежнему были в трауре, Секорим, как и положено Custodes, всегда носил черное, а Хьюберт нынче в честь похорон сменил свое обычное пышное одеяние на простую черную рясу, оставив лишь широкий кушак епископского пурпурного цвета, повязанный вокруг необъятной талии, - а также пастырское кольцо и украшенное аметистами распятие на груди.

Именно за это распятие ухватился он пухлой рукой, когда стражник впустил утомленного с дороги гонца с гербом Кулди на плече, - это был сэр Ронделл, старший из оруженосцев лорда Манфреда. Скинув перчатки, Ронделл опустился на колени перед Хьюбертом, поцеловал его кольцо и остался так стоять, склонив голову, покуда дверь за ним не закрылась. Хьюберт заметил, что руки гонца дрожат.

- Что, мой брат мертв? - негромко спросил Хьюберт.

Ронделл покачал головой и лишь тогда осмелился поднять глаза.

- Нет, ваша милость. С лордом Манфредом все в порядке. Я… со скорбью должен сообщить вам, что скончался король…

- Что?

- Когда? Где?

- Дайте ему закончить! - рявкнул Хьюберт и вскинул руку, чтобы остальные замолкли. - Говори же! Как это случилось?

- В монастыре святой Остриты, на берегу Эбора, три дня назад, - выдавил Ронделл. - У него была сильная горячка. Рука… воспалилась, и ее пришлось отнять. К несчастью, он не пережил операцию.

Изумленный гул голосов затих, когда Хьюберт медленно перекрестился. Розовое круглое лицо его сделалось пепельно-серым, а губы задрожали.

- Тебе… известно что-то еще? - прошептал он через несколько секунд.

- Да, ваша милость. - Посланник поднялся на ноги, наконец овладев собой. - Но могу ли я предложить, чтобы все перешли в зал совета? - Он коснулся рукой груди. - У меня есть еще некоторые сведения, которые лорд Манфред просил передать всем вам. Однако это лучше всего сделать в совершеннейшей тайне.

Ошеломленные такими известиями и двусмысленностью последних слов Ронделла, советники безмолвно повиновались и, не обменявшись ни единым словом, двинулись в зал заседаний королевского совета.

Едва лишь слуги зажгли свечи и факелы, как Секорим поспешно выгнал их прочь и поставил у дверей стражников Custodes. Советники заняли свои обычные места за длинным столом, с одной стороны - Хьюберт и Секорим, с другой - Таммарон и Ричард; и Хьюберт в который раз отметил, что теперь их слишком мало… В особенности если, как и угрожал король, действительно имеется некоторое приложение к завещанию, которое, отрицая его собственное последнее волеизъявление, назначает келдорцев в регентский совет.

Но не все из присутствующих знали о существовании этого документа, - в частности, о нем не ведал Секорим, - и пока Хьюберт не узнает все подробности о смерти короля, он не собирался заговаривать об этом. В свете свечей, установленных на том конце стола, где все они расселись, он протянул руку сэру Ронделлу, занявшему обычное место Манфреда на три стула справа от архиепископа, и посланец молча и невозмутимо передал запечатанный пакет через отца Секорима, прямо в руки Хьюберту. Тот сломал печати и пробежал глазами текст, написанный каракулями Манфреда, но также подписанный и запечатанный Раном, а затем вручил его Таммарону, который, придвинув поближе подсвечник, начал читать вслух.

Манфред Мак-Иннис, брату своему и отцу в глазах Господа, Хьюберту, архиепископу Валорета и примасу всего Гвиннеда, а также графу Таммарону Фитц-Артуру, канцлеру Гвиннеда, и Ричарду Мердоку, действующему коннетаблю. Привет вам…

Поскольку имени Секорима здесь не значилось, Таммарон неуверенно покосился на Хьюберта, который, однако жестом велел ему продолжать.

С сожалением извещаю вас, что сегодня после полудня скончался наш государь, король Райс-Майкл Элистер Халдейн, не в силах справиться со смертельной болезнью. Его величество получил последнее причастие и отошел с миром, ибо настолько ослабел телом, что не смог пережить необходимую операцию.

Тело его величества будет доставлено в Ремут с королевским траурным кортежем, после того как завтра поутру мы покинем монастырь святой Остриты. Полагаю, что в Ремут мы прибудем третьего июля. Учитывая летнюю жару, я думаю, что публичное прощание с телом следует сделать как можно более кратким и назначить похороны на пятое июля.

Подписано в монастыре святой Остриты, двадцать восьмого июня, в год Господа нашего девятьсот двадцать восьмой. Нашей рукой и под печатями:

Манфред, вице-маршал и регент, Ран, гофмаршал и регент.

Закончив читать, Таммарон поднял глаза, покосился на Хьюберта, а затем на Ронделла.

- Я надеялся, здесь будет больше подробностей, - заявил он слегка разочарованно. - Сэр Ронделл, не желаете ли вы сообщить нам что-то еще.

Ронделл опустил глаза.

- Мне велели быть с вами предельно откровенным, милорды. Знаете ли вы о существовании приложения к завещанию короля?

Таммарон с Ричардом кивнули, а Хьюберт обратился к Секориму.