Наследие Десяти

– У меня не было выбора… – прошептал Марк. – Леонид бы продал меня с потрохами, отнял бы последнее, что у меня осталось, – свободу и память о родителях… Я бы этого просто не вынес. У меня нет семьи. В отличие от всех вас, у меня нет родных и близких, хоть кого-то, кому бы до меня было дело и к кому бы я мог пойти! У меня нет никого, только Леонид, для которого я не более чем разменная монета!

– У тебя были мы! – сорвался Алик, и я невольно вздрогнула. Даже Андрей бросил в сторону друга изумленный взгляд. Кажется, он тоже впервые видел, как тот вышел из себя. – Мы – твоя настоящая семья!

– Говори за себя, – с отвращением процедил Питер, сплюнув под ноги. – Этот ушлепок мне не семья. Больше нет.

– Мы и есть твоя настоящая семья, – уже тише повторил Алик, посмотрев на Марка. – Но ты всегда был слишком эгоистичен, слишком сильно помешан на жалости к себе, чтобы это замечать.

Во рту появился металлический привкус. Чувствуя подступающий прилив тошноты, я едва успела прижать руку ко рту и отбежать на несколько метров перед тем, как меня вывернуло прямо на придорожную плитку.

– Все в порядке, – успела сообщить я, перед тем как желудок вновь выпихнул наружу остатки пищи. – Продолжайте, я… я со всем согласна.

Питер тихо выругался.

– Не надо. – Я предупреждающе вытянула руку, заметив, как Андрей и Алик дернулись в мою сторону. – Я почти все…

– Ты мог прийти к нам, Марк, – с горечью в голосе сказал Андрей. – Ты должен был прийти к нам. Ты должен был прийти ко мне. Я никогда не мог дать тебе всего, чего ты хотел, но я бы никогда не оставил тебя. Никогда бы не позволил Леониду сделать с тобой то, о чем ты говоришь. Узнав, что он планирует сотворить с Мельнисом, ты должен был прийти ко мне. Я бы добился заключения Леонида на Тэросе. Он бы никогда тебя больше не тронул.

– Мы разорены! – в отчаянии заорал Марк. Его голос был похож на хрип, а лицо опухло от слез. – Ты слышишь?! В наших системах исчерпались все недра, все ресурсы! Леонид сгубил все, что осталось после моих родителей. У меня ничего нет, – он судорожно выдохнул, – ничего, кроме долгов, на выплату которых понадобится еще несколько столетий. Никто из вас не смог бы это исправить. Если бы в Галактическом Конгрессе узнали об истинном положении дел, о том, как мы с Леонидом едва сводим концы с концами, и меня, и его незамедлительно вышвырнули бы из лиделиума. Они бы изъяли наши земли, имущество, все… Уж лучше смерть, – еле слышно выдохнул Марк, – чем видеть, как твое имя клеймится позором и уходит в забвение. Уж лучше смерть…

– Есть кое-что важнее богатства и наследия, – тихо сказал Алик, – например, жизни других людей или же любовь и преданность лучших друзей. Ты бы это понял, если бы сам был таким.

Меня вырвало дважды. Когда, вытерев рот и разогнувшись, я посмотрела в сторону Марка, то увидела пару операционок, что приближались к нему с другого конца улицы. Он больше не кричал, не истерил и не плакал. Глубоко втягивая носом воздух, он смотрел куда-то вдаль, в пустоту.

За несколько секунд до того, как Марка взяли под стражу и повели прочь, наши взгляды пересеклись, и меня накрыла волна дикой, необузданной боли. Это было одиночество – пугающее, безнадежное и отчаянное одиночество, как будто вся человеческая цивилизация погибла и Марк был вынужден до конца жизни коротать дни среди призраков прошлого. И тогда я впервые подумала о том, что у него действительно ничего не осталось. Однако случилось это не тогда, когда он лишился родителей или же когда Леонид Крамер промотал все состояние. У Марка ничего не осталось, когда, замкнувшись в своем горе, он заставил себя в это поверить.

В тот момент он действительно потерял все.

Глава 22 Великие дела

Голос Андрея я услышала еще до того, как приблизилась к библиотеке. Дверь в нее была приоткрыта, и лучи приглушенного света проникали в темный коридор третьего этажа. День только близился к вечеру, но из-за очередного урагана и густых туч, нависавших беспросветной серой пеленой над кронами высоких секвой, последние несколько дней в Диких лесах круглые сутки царил гнетущий ночной мрак.

– Ты получил, что хотел. – Андрей говорил приглушенно, явно опасаясь, что его могут услышать. Он пытался контролировать громкость своего голоса. – Согласно уговору, тебя здесь быть не должно.

На несколько секунд его длинная тень мелькнула в проеме и тут же скрылась в глубине помещения. Ответ поступил не сразу. Прошло пять или десять секунд перед тем, как мне удалось расслышать отдаленный невозмутимый голос Кристиана.

– Согласно уговору, не все условия были выполнены, и вам это прекрасно известно. – Он демонстративно продолжал обращаться к Андрею на «вы» и при этом говорил так спокойно и буднично, будто они обсуждали погоду или меню на завтрак. – Мне нужен Нейк Брей.

Андрей цедил слова с нескрываемой ненавистью. Даже не видя его, я представила, как натянулись от напряжения мышцы его лица, когда он говорил с Кристианом, с трудом сдерживая раздражение и пытаясь скрыть главную эмоцию – страх.