Наследие Десяти

Отдельные пряди прилипли к мокрому лбу, и глаза еще несколько минут привыкали к яркому свету. Плывущие черные круги скрывали размазанные очертания комнаты, и, приподнявшись на локтях, я зарылась пальцами в волосы в ожидании, когда зрение окончательно восстановится и парализующая головная боль наконец ослабнет. Три симптома, которыми сопровождались все пробуждения в последнее время, – мигрени (что обычно проходили так же резко, как и возникали), жар и жажда. Рука машинально потянулась к стакану воды на прикроватной тумбе. Из раза в раз одно и то же – я просто чудовищно хотела пить.

Дыхание восстановилось быстро. Когда взгляд прояснился, меня ослепили десятки открытых окошек-голограмм, окружающих кровать со всех сторон и выходящих из сигнала моего наручного браслета.

Вернувшись с собрания и немного придя в себя, я впервые сделала то, на что мне так и не хватило духу за два последних года, – вошла в персональный профиль Рейнира Триведди. Сложнейшие исследования, архивные данные, научные проекты, ценнейшие разработки, личные записи – каждый бит информации, зашифрованный в системе, стоил целое состояние, и сохранение их конфиденциальности не раз не только выходило Рейниру боком, но и ставило под угрозу его жизнь. Интересно, что бы он сделал, если бы узнал, что все данные – работа всей его жизни – по одному требованию будут переданы в чужие руки? И переданы не кем-либо, а единственным человеком, кому он по-настоящему доверял? Что бы он сказал, если бы был здесь? Или, скорее, как бы я сама посмотрела ему в глаза? Дерьмо!

Когда я в ярости отшвырнула браслет, графическое изображение дрогнуло и исчезло. Рейнир посвящал меня далеко не во все тайны, и я прекрасно знала, что желание сохранить мне жизнь было одной из основных на то причин. Большинство данных в его хранилище были зашифрованы. Безусловная доверчивость – слабость идиотов. Как же это было в духе Рейнира! Он ровно настолько любил ребусы, насколько я их ненавидела. Даже сейчас, спустя два года после смерти, он по-прежнему оставался на шаг впереди.

– Ты путаешь меня своими загадками, и я даже не знаю, что, зачем и от чего мне следует защищать! – крикнула я в пустоту, когда глаза наполнились слезами. – Тебя больше нет… Тебя больше нет, и ты не оставил мне ничего, ни одной подсказки!

На то, чтобы найти и расшифровать лишь малую часть архивов по «Стрельцу А», мне понадобилось около трех часов. Как только я передам все доступы, Дора и ее команда справятся с этим за десять минут. Но как насчет других данных? Как насчет всей остальной информации в хранилище, той, о которой неизвестно даже мне? Что будет с ней?

Опустошив стакан с водой, я сползла с кровати и, связав спутанные волосы на затылке, вышла за дверь и отправилась на кухню. Изжога, в отличие от головной боли, проходила гораздо медленнее.

Из приоткрытой комнаты Андрея лился слабый свет. На полу скользила еще одна вытянутая тень – кажется, у него был гость. Он что-то говорил, но тихая речь едва долетала до меня неразборчивыми обрывками фраз.

– Что с Бренвеллами? – послышался тихий женский голос за дверью.

При упоминании Софии сердце глухо ударилось о ребра, и, сделав пару шагов в сторону приоткрытой двери, я замерла, прижавшись к стене. По тени гостьи я поняла, что она присела на кровать Андрея в ожидании ответа.

– Что именно ты хочешь знать? – еле слышно отозвался Андрей.

– Ты тянешь время.

– Муна, пожалуйста, – в его голосе послышалась чудовищная слабость, – не начинай хотя бы ты… Я этого больше не выдержу!

– Сколько раз вы виделись за последние пару месяцев? – тихо, но твердо уточнила гостья, проигнорировав его мольбу. – Может, объяснишь, что происходит? Хотя бы мне.

– Ты знаешь, как это опасно, – хрипло сказал Андрей. – Каждую минуту, что Софи рядом со мной, она под прицелом.

– Раньше тебя это не останавливало…

– Раньше все было по-другому! – Кажется, он сохранял спокойствие из последних сил. – Раньше Диспенсеры в открытую не объявляли нам войну и не перекрывали воздушное пространство! Раньше предатели не осмеливались подорвать корабль со мной на борту! Раньше пойти против своих мелкие крысы не боялись больше, чем лишиться жизни. Открой глаза, Муна, все изменилось! Теперь каждый, кто еще остался со мной в одной лодке, ходит под дулом ружья! Считаешь, я должен подвергнуть такой опасности и Софи? Полагаешь, я не думаю об этом каждый раз, когда вижу ее? Не задыхаюсь от ночных кошмаров, где она снова и снова умирает у меня на руках, а я ничего не могу сделать?!

Две капли крови слетели с моих губ одна за другой и бесшумно приземлились на пол. Быстро подтерев их ногой, я медленно выдохнула через нос и вкрадчиво приблизилась к двери еще на пару шагов.

– Когда мы потеряли ваш сигнал с Мельниса, Софи… – Муна покачала головой, – она чуть с ума не сошла. Мы все тут на время лишились рассудка, но она…

– Да, отдельное спасибо за то, что сказала ей, – ядовито выплюнул Андрей. Я заметила, как качнулась его тень в углу комнаты, когда он отошел от стены и сделал пару шагов в сторону фортепиано.