Наследие дракона

Норико облепили трое. Одному она когтями сорвала доспех и вспорола живот, вываливая на землю потроха. Хотэку восхищённо наблюдал за этим, и тут она заревела – другой самурай, пока она пыталась от него отмахнуться, пробил ей вторую лапу. Это Хотэку уже не понравилось. Он кинулся ей на помощь – вдвоём наверняка отобьются – и успел отсечь голову третьему до того, как он проткнёт её грудную клетку сзади. С тем, кто ранил её, она уже сама разобралась, в порыве ярости повалив его на землю и раздавив беднягу задней лапой. Доспехи смялись, словно бумага, и навечно запечатали внутри изломанное тело.

– Норико, нас окружают! – выкрикнул он, и мимо пронеслась стрела, подтверждая его слова. – Нужно их спешить, иначе мы не справимся.

Вот лошадей было жаль, они точно не заслуживали смерти. Но жалость на войне – плохое качество.

Хотэку почувствовал острую боль в ноге, вскрикнул и тут же дёрнулся вверх. Мимо снова просвистела стрела, едва не задев крыло. Оставаться в воздухе становилось всё труднее. Он посмотрел на ногу – кто-то полоснул его клинком. Неглубоко, не страшно, но стоит быть осторожнее.

Раздался оглушительный рёв.

– Норико! – Хотэку снова снизился, и правое крыло тут же вспыхнуло болью. Оно подогнулось, он завалился на бок и, не сумев приземлиться на ноги, покатился кубарем.

Норико неслась на окруживших их лошадей. Из её бока торчала стрела, а яростный рык катился по полю и эхом отражался от стен дворца. Стоило встречать сёгуна ещё дальше отсюда, наверняка стража уже что-то услышала.

Хотэку ощутил новую боль – на этот раз стрела пронзила левое плечо. Вакидзаси выпал.

– Ну ты и слабак, – над ним навис Дэйки, старший из отряда, ещё живой. Нехорошо. – Но как дурил нас всех столько лет, а! Я, честно говоря, даже восхищаюсь тобой. Так, совсем слегка, – он улыбнулся и принял боевую стойку. – Поднимешься? Сразимся на равных?

Для него это что, очередное занятие? Хотэку невольно усмехнулся и, не поднимаясь, вонзил катану ему в ногу. Дэйки заорал.

– Не болтай на войне, Дэйки, – Хотэку вырвал меч, вскочил и, пока противник не успел прийти в себя, пырнул лезвием снизу, под броню, прорезая мягкую плоть изнутри вдоль доспеха. – Мы не в додзё, здесь нет правил, – он рванул катану на себя и вытащил. Закапала кровь.

Вместо Дэйки ему ответил другой самурай, пустив стрелу в ногу. Она подкосилась, Хотэку осел. Ещё одна стрела – снова левое плечо. Кажется, это была его последняя победа.

Он не знал, что сейчас с Мэзэхиро, но гаснущим взглядом успел заметить, что Норико, израненная и утыканная стрелами, окружена со всех сторон.

Хотэку посмотрел вверх. Там, высоко, на севере их маленького мира, летела птица. Хотэку прикрыл глаза и подумал, что птица должна спасти Норико.

* * *

Норико нравилось быть медведем. Сильная ки, мощное, крепкое тело, можно громко и злобно рычать. И обоняние при этом отменное! По этой причине мерзкий запах волков она почуяла задолго до того, как они появились на поле боя. Это придало сил – легче не сдаваться, когда знаешь, что вот-вот придёт подмога.

Только лучше бы им поторопиться, иначе спасать будет уже некого…

Норико обернулась – Хотэку лежал. Ну же, Хотэку, только не умирай. Лежи сколько угодно, но не смей умирать. Держись.

Она заревела и оторвала руку самурая, который пытался её ранить кинжалом. Нашёл, конечно, с чем нападать на медведя.

* * *

– Волки? Это волки! – раздалось в отряде, и Мэзэхиро от неожиданности пропустил удар – лезвие вакидзаси вонзилось ему в руку, и он почувствовал, как рвётся сухожилие правого запястья и пальцы больше не могут удерживать катану, роняют её. Волки. Он ведь знал, что они есть. Он ведь искал их.

С северо-запада на них надвигались не только волки. Вожак вёл свою стаю, его шерсть, в отличие от прочих волков, отливала голубым сиянием, которое он сразу вспомнил. Вот почему Хотэку вызвался тогда исследовать лес. А ведь сёгун сомневался, подозревал, что что-то не так, что самурай врёт, но в чём и зачем – понять не мог. Следом за волками шли и другие: ёкаи, звери, птицы, даже змеи, приминая траву, уверенно ползли вперёд. Вот, значит, кто пришёл им на помощь. Всё отродье леса, где обитает дух смерти.

Все эти мысли промелькнули в голове Мэзэхиро за какое-то мгновение, а уже в следующее он покрепче сжал вакидзаси в левой руке и снова посмотрел на ту, что всё ещё притворялась Иоши.

Миг – и он вонзил клинок в лицо, прорезал им щёку, глотку – и воткнул ещё глубже, вверх, так, чтобы наверняка задеть мозг. Теперь-то она сбросит шкуру его сына. Теперь сбросит.

– Иоши! – раздался сверху её голос. – Иоши, нет!

* * *

Она сложила крылья и рухнула вниз, сбивая ногами сёгуна и падая на него, придавливая к земле своим телом. Нет, нет, нет, Иоши не может умереть. Не так. Что он вообще здесь делает, почему сражается с Мэзэхиро? И как Мэзэхиро мог убить собственного сына…

Она вперила в сёгуна взгляд, полный ненависти.

– И кто здесь чудовище?! – прорычала Киоко. Сёгун смотрел на неё и молчал, даже не пытаясь встать. – Кто. Здесь. Чудовище?!

Злость застилала глаза, слёзы душили, но она продолжала кричать.