Наследие Дракона

Ученый мастер Ротфауст, как обычно, сидел в окружении поразительного количества цветов и еще более поразительного количества детворы. Он закатал рукава своей льняной рубашки, открыв могучие предплечья, и сменил официальный костюм на тунику садовника и куртку, богато расшитую зелеными, золотыми и коричневыми нитями и с изобилием красных и синих цветов на подоле. Его руки едва ли не по локоть были черными от земли, а в бороде застряло столько веток, листьев и цветочных лепестков, что она походила на птичье гнездо.

Ротфауст пересаживал молодую орхидею, осторожно обкладывая корни корой и мхом. Он касался бледных листьев и разговаривал с ними, точно они были такими же, как дети, которые смотрели на него сейчас большими глазами в ожидании, когда он наконец закончит пересадку и расскажет им какую-нибудь историю.

– Ну вот и все, – произнес ученый мастер, последний раз поправил мох и поднял обеими руками красный горшок. – Хорошенькая безделушка.

Для мужчины его габаритов он двигался с удивительной грацией, поворачиваясь и ставя небольшой горшок с крошечным белым соцветием к десятку других.

– Возьмите, ученый мастер.

Один из мальчиков поднес ему миску, наполненную водой до краев, так что та пролилась на его пухлые ручонки и намочила перед грязной туники. Ротфауст улыбнулся и взял миску, но потом отставил ее в сторону и вытер руки тряпкой.

– Сейчас ей нужен отдых, отдых и время, чтобы оправиться от потрясения. Орхидеям не нравится, когда их переносят с места на место, даже если иначе они не смогут выжить. А теперь кто хочет послушать сказку?

Ротфауст рассмеялся при виде проявленного энтузиазма и, подойдя ближе, опустился на низкую деревянную скамью. Детишки сгрудились на полу вокруг него, и ученый мастер улыбнулся, глядя на них.

– И что же сегодня хотят услышать мои маленькие цветочки? Какую-нибудь грустную историю? Или веселую? – Он потрогал за нос замызганного мальчишку в мокрой тунике. – Или страшную историю? Нет? – Ротфауст рассмеялся, увидев, как неистово замотал головой мальчик. – Значит, никаких страшилок.

– Историю про любовь! – захихикала одна из девчонок среднего роста.

– Сказку про героев! – ответил один из мальчиков постарше. – И никаких поцелуев!

– Хм. Героическая история о любви без поцелуев. Хм… – Ротфауст погладил бороду, пытаясь скрыть улыбку. – Кажется, я знаю одну такую. Слышали ли вы когда-нибудь о Зула Дин и о том, как она узнала имя солнца?

Он вытянул перед собой свои большие, обутые в сандалии ноги, скрестил руки на груди и с улыбкой откинулся назад.

– Все знают имя солнца, – ответил старший мальчик. – Его имя – Акари.

– Никто не знает истинного имени солнца. – Это сказала одна из самых маленьких девочек, с темной кожей и миндалевидными глазами – характерной внешностью обитателей Зееры. – Наши рты слишком малы, чтобы произносить его имя.

– Совершенно верно, Аннана, так оно и есть, – кивнул Ротфауст. – Но Зула Дин была воительницей и сказительницей, и к тому же дочерью первого народа. Она была сделана из материи покрепче, чем мы с вами.

Так случилось, что в первые дни мир был холодным и темным местом. Иллиндра еще не успела повесить звезды на свою паутину, и луны были так юны и стеснительны, что первый народ прятался во тьме, холоде и страхе… – У Ротфауста был низкий певучий голос, как у истинного сказителя; он опутывал детей своими сетями.

Отлично.

Это значительно облегчит ей работу.

Пока ученый мастер плел свою сказку о любви и приключениях, Хафса Азейна вдохнула в нее собственную песнь. Когда она начала вплетать музыку своей берцовой флейты внутрь и вокруг рассказа, дети принялись ерзать на месте, затем опустили плечи и наконец попа`дали один из другим – их глаза покрылись пеленой дремы, а дыхание невольно выходило из маленьких тел длинными вздохами.

Ротфауст не стал останавливать рассказ и даже не подумал поломать стройную нить и интонацию. Он наклонился вперед и взял на руки мальчишку в замызганной тунике, погладил его по грязным кудрям и мягким движением пальцев закрыл его темные глаза.

– Вот как Зула Дин пригвоздила Дракона Солнца Акари к небу, использовав его истинное имя, и потому он ее и полюбил. Но поцелуев не было. – Ротфауст посмотрел на лицо ребенка, и его собственный рот сжался в жесткую линию, а глаза загорелись бешенством. Он глянул прямо на Хафсу Азейну. – Если ты причинишь им вред…

Повелительница снов так удивилась, что чуть не выронила флейту.

Я бы никогда этого не сделала.

– Сделала бы, если бы решила, что так нужно. Уж ты бы сделала. Так что я тебя предупреждаю: если причинишь вред этим детям, я устрою на тебя такую Охоту, какой ты еще не видела.

Хафса позволила себе принять более осязаемую форму и опустилась вниз, витая вокруг ученого мастера и стараясь при этом не задеть спящих детей.

Я не стану причинять им вред.

Разум Ротфауста горел от ее прикосновения, мысли стали бело-голубыми от пылавшего в сердце пламени и пахли цветами, которые растут в теплой тени.

– Чего ты хочешь?

Хафса Азейна решила, что лгать бессмысленно.

Мне нужен союзник.