Наследие Говорящих

— У тебя есть основания опасаться, что кто‑то хочет причинить ему вред? – тихо спросил Альбус.

— А у вас нет? – язвительно поинтересовался Снейп. — Во имя Мерлина, Альбус! Вы хоть в курсе, какие слухи ходят по школе? Ещё пара нападений, и от Поттера даже мокрого места не останется. Не мне вам говорить, как непредсказуемо опасен может быть человеческий страх… и как жестоки могут быть дети.

— Ты прав, — директор печально покивал, глядя куда‑то в сторону, — но пока все что мы можем — это приглядывать за мальчиком, чтобы с ним ничего не случилось.

В итоге всё, чего Снейп смог добиться от Дамблдора, это пространной речи о всеобщем благе, любви и всепрощении, которая не произвела на учащихся ни грамма впечатления, зато побудила некоторых из них к решительным действиям, закончившихся для Поттера сломанными ребрами и очередным ударом по его хрупкому душевному равновесию. А уж чего стоило мальчику вести себя как обычно после недвусмысленных подозрений Помфри оставалось загадкой. Северус до сих пор не мог забыть потухший, разочарованный взгляд Гарри и это воспоминание каждый раз отражалось неприкрытой злостью в его взгляде, когда зельевар смотрел в сторону школьной медсестры. Альбус пытался, как обычно, сгладить углы и всех оправдать, но от презрения Северуса, Поппи не спасло даже открытое раскаяние, когда она пришла к директору, дабы покаяться о случившемся и попросить найти ей замену. Конечно, директор её не уволил, устроив очередной сеанс душеспасительной слёзной психотерапии, который почему‑то включал в себя присутствие Снейпа. Северус не знал, чего добивался директор, но судя по возвышенным эпитетам и проникновенным речам, старик ждал, что Снейп и убитая горем Поппи падут в объятия друг друга и проведут остаток вечера, поливая ковер в директорском кабинете слезами раскаяния и осознания. В реальности же декан Слизерина даже не потрудился дослушать эту трагикомедию до конца. Сухо указав на то, что какое бы сильное раскаяние ни испытывала Помфри, это ни на секунду не оправдывает полное отсутствие у неё человечности и элементарного профессионализма, он покинул кабинет Альбуса. Душевное состояние Поппи совершенно не волновало зельевара, потому что на данном этапе у него было о ком побеспокоиться и без неё, хотя декан Слизерина искренне не представлял, как помочь Поттеру.

Вскоре Северус вообще перестал узнавать в мальчишке Гарри Поттера, это был другой ребенок, больше похожий на того хладнокровного незнакомца, что безразлично взирал на обездвиженную студентку в пустынном коридоре. Только этот вариант к тому же был дерзким, озлобленным и жестким, даже Грейнджер с трудом переносила его общество. Снейп ошибался, думая, что Поттер сломается. Вместо этого мальчик просто стал полной своей противоположностью, предпочитая отвечать агрессией на агрессию, и это просто не могло хорошо закончиться.

Слизеринцы в большинстве своем старались игнорировать подобное поведение, хотя Северус видел, что многие из них стали очень косо смотреть на Мальчика–который–выжил. Но среди них был один–единственный человек, чья реакция интересовала мастера зелий больше всего, и этому спокойному собранному студенту до Поттера вообще не было никакого дела. Снейп знал, что Том и Гарри были очень близки и то, что происходящее совсем не трогало Арчера, почему‑то беспокоило Северуса. Он помнил, как тяжело Том переживал в прошлом году, когда Поттера отравили, и по всем законам логики, сейчас Арчер должен был с ума от беспокойства сходить и первым вставать на защиту друга. Так что же произошло между мальчиками?

Казалось с каждым днём ситуация становится всё более накаленной и непредсказуемой, но вдруг всё в корне переменилось. Это случилось через день после ареста Хагрида и через два дня после того, как Поттера выпустили из лазарета.

Хорошо знакомый всем Гарри Поттер неожиданно стал прежним. Он снова сидел рядом с Арчером, снова весело улыбался и взирал на мир с неизменным теплом и любовью. Любая колкость и оскорбление, пущенные в его адрес, больше не трогали его, словно разбиваясь о невидимый купол, которым был окружен мальчик. И если раньше он срывался из‑за каждой мелочи, то теперь пробить эту незримую броню было практически невозможно. Северус не знал, как лучше объяснить эти резкие метаморфозы, но предполагал, что всё дело в Арчере. Казалось, поведение мальчишки напрямую зависело от его отношений с лучшим другом и если того не было рядом, Поттер терял всё свое жизнелюбие, становясь… кем‑то другим. Подобная связь между этими детьми казалась зельевару довольно необычной, даже тревожной. Не мог же Гарри настолько зависеть от лучшего друга? Хотя с другой стороны, может быть такое поведение — это просто реакция на стрессовую ситуацию? В конце концов, мальчишка рос в ужасных условиях, кто знает, как он привык справляться с жизненными трудностями?

1 января 1992 года

«Дорогая Хельга!