Наследие Говорящих

«Я к нему и на милю не подойду! — ужаснулся Гарри, послушно выуживая из мешка омерзительно скользкий и липкий кусок мяса. Зверь тут же переключил внимание на мальчика, тот нервно сглотнул: — Вот сейчас развернусь и… о, Господи!»

Фестрал в один шаг преодолел разделяющее их расстояние, вытягивая длинную шею так, чтобы ухватить желанное лакомство. Луна тем временем отошла к другим крылатым «лошадям» и, мягко посмеиваясь, скармливала им остатки мяса. Звери кружили вокруг белокурой рейвенкловки, как голодные акулы, создавая гнетущее впечатление.

«Эти штуки толкают кареты с детьми, — успокаивал себя Гарри, — значит они не такие уж и опасные, да? – эти мысли породили в его голове новый вопрос: — А почему, интересно, никто не знает о них? Что‑то я не слышал на праздничном ужине воплей ужаса».

— Фестралов могут видеть только те, кто познал смерть, — отозвалась Лавгуд, словно читая его мысли, — и поэтому их считают «несчастливыми животными». Говорят, что увидевшего фестрала человека ожидают страшные беды, – девочка нежно погладила склонившееся к ней крылатое существо. — Но, по–моему, это всё не правда. На самом деле они очень хорошие, да?

— Э–э-э… ну… — Гарри замер, в то время как вожак стада… стаи… группы фестралов внимательно разглядывал его, склонив голову набок. Мальчик только надеялся, что это не кулинарный интерес. Медленно, чтобы не разозлить крылатого коня, Поттер протянул руку, и в ладонь ему тут же уткнулся холодный кожистый нос фестрала. Если это было не дружелюбие, то что? Гарри чуть успокоился, и сведенные ужасом лицевые мышцы потихоньку сформировались в слабую улыбку. На душе стало удивительно мирно, мальчик на полшага приблизился к огромному «коню» и провел свободной рукой по гладкой шее. – Круто, — выдохнул он, обернувшись к Луне, та улыбнулась, и Гарри подумал, что больше никогда не будет считать её чокнутой, ведь если мы не способны увидеть что‑то, это совсем не значит, что этого не существует. Поттер задумчиво нахмурился:

— Луна, ты сказала, что фестралов могут видеть только познавшие смерть, — он с любопытством посмотрел на рейвенкловку, она кивнула, — значит, ты видела, как кто‑то умер?

— Да, моя мама, — спокойно сказала девочка, — она умерла два года назад.

— Прости, — теперь Гарри почувствовал себя отвратительно — вот кто его за язык тянул?

— Всё нормально, — на удивление бодро отозвалась Лавгуд, подходя к нему, — в смерти нет ничего плохого.

— Думаешь? – мрачно пробормотал мальчик. Сам он так не считал. Разве в том, что его родители погибли, нет ничего плохого? В том, что он остался совсем один и никому, совершенно никому, не был нужен? — Разве нет ничего плохого в том, что близкие и дорогие тебе люди умирают?

— Им же не плохо от этого, — пожала плечами девочка. – Отец говорит, что маме было очень больно, и смерть принесла ей покой. Разве это плохо?

— Но ты ведь теперь никогда её не увидишь, — растеряно сказал слизеринец.

— Ты не прав, — Луна покачала головой, — я вижу её каждый день, — заметив его недоуменный взгляд, рейвенкловка загадочно улыбнулась. — Достаточно только закрыть глаза и прислушаться, и я сразу понимаю, что она рядом со мной. Всегда.

Гарри медленно осел на поваленное дерево, Лавгуд присела рядом с ним.

— Я не помню своих родителей, — Поттер даже удивился, что вообще взялся обсуждать эту тему с кем‑то посторонним. – Ничего не помню о них, даже как они выглядели. Все моё знание основывается на рассказах других людей и фотографиях. Как они могут быть рядом, если я даже не знал их?

— Это неважно, — Луна задумчиво взглянула на небо. — Темнеет.

— Что? – Гарри моргнул, растерявшись от такой резкой смены темы разговора.

— Скоро ужин, — Лавгуд поднялась на ноги и помахала рукой на прощание фестралам, те на неё даже внимания не обратили. Крылатые «кони» явно предпочитали ночной образ жизни, потому как по мере сгущения сумерек большие глаза на их мордах вспыхнули бледно желтым светом, а настроение значительно улучшилось. Гарри подумал, что вообще‑то, когда к ним привыкаешь, фестралы уже не кажутся такими уж жуткими. В целом, они ему даже начали нравиться, и чем дольше мальчик наблюдал за взмахами их исполинских кожистых крыльев, тем сильнее было искушение полетать на этих существах.

Обратно они с Луной возвращались в умиротворенном молчании, и впервые за долгое время гудящий ураган мыслей в сознании Гарри затих, позволив мальчику трезво посмотреть на мир. И благодарить за это нужно было Луну. Даже удивительно, что самая чудаковатая девочка в Хогвартсе так легко могла вернуть ему ощущение твёрдой почвы под ногами и ясность мыслей. Она, казалось, всегда знала, когда именно ему нужна помощь, но никогда ни о чём не спрашивала. У входа в замок Гарри попрощался с Луной и присел на скамеечку, решив, что он хочет немного побыть в тишине и одиночестве.

Он думал. Думал обо всём, что случилось, о том, что происходит сейчас и ещё может произойти. И чем больше он размышлял обо всей ситуации в целом, тем проще казалось решение.