Наследие Ирана

Становление государственной церкви при первых сасанидских царях связано с именем Картира. Это имя оставалось неизвестным истории до открытия надписей Картира, составленных на среднеперсидском языке. Одна из них высечена под среднеперсидской версией надписи Шапура на «Ка’бе Зороастра»; другая — на скале в Накш-и Рустаме, напротив «Ка’бы Зороастра», рядом с рельефом, изображающим триумф Шапура над римским императором; третья — в Накш-и Раджабе, четвертая — на горном склоне в местности Сар-Мешхед, к югу от Казеруна. Рядом с надписью в Накш-и Раджабе имеется изображение, вероятно самого Картира, в почтительной позе — палец вытянут вперед. На рельефе в Сар-Мешхеде Варахран II убивает льва, защищая свою царицу, а за нею, по всей вероятности, изображен Картир. По содержанию все надписи Картира довольно сходны. Сармешхедская и накширустамская — более пространные, а накшираджабская является своего рода духовным завещанием Картира, его исповедью веры. К сожалению, и накширустамская, и сармешхедская надписи сильно пострадали в результате выветривания, так что целые куски их не поддаются чтению. Тем не менее рассказ о Картире, содержащийся в надписях, открывает перед нами интереснейшую страницу ранней истории сасанидской державы — становление ортодоксального зороастризма и государственной церкви.

Прежде чем обратиться к Картиру, необходимо вспомнить, что мусульманские и среднеперсидские сочинения называют верховного жреца — «мобеда мобедов» (mobadan mobad), действовавшего при Ардашире. Это некий Тансар, имя, которое, как мы отметили выше, должно, вероятно, читаться Тосар (Twsr вместо Tnsr). Некоторые источники сообщают, что он носил титул хербед (hirbad) «жрец-наставник» 1. Нет ясных указаний на то, что Тосар должен быть отождествлен с Картиром, однако деятельность Тосара, в том числе составление новой редакции Авесты, о которой сообщает «Денкарт» 2, должна, видимо, свидетельствовать о возможности такой идентификации 3. Надписям следует доверять больше, чем литературным источникам, а надписи говорят только о Картире; лицо, носившее имя Тосар, могло действовать при Ардашире, еще до того, как на сцене появился Картир. В некоторых источниках главный мобед при Ардашире назван именем gahir или mahir (Табари, I, 816; «Муджмал ат-таварйх»), что можно читать как Картир, но это не более, чем конъектура. Картир должен считаться подлинным основателем зороастрийской государственной церкви при первых Сасанидах.

Наиболее пространная надпись Картира — в Накш-и Рустаме — содержит 81 строку. Она почти идентична надписи в Сар-Мешхеде, насчитывающей 59 строк, причем 25 строк этой надписи почти совпадают (расхождения очень незначительны) с надписью Картира на «Ка‘бе Зороастра», а стк. 53 и далее, до конца, являются, в сущности, дословной копией надписи в Накш-и Раджабе 4. В центральной части сармешхедской надписи Картир (hnglpy, как он себя называет) приводит своеобразную apologia pro vita sua. В предшествующих строках, сохранившихся очень плохо, излагались весьма интересные религиозные проблемы, но их понимание затруднено лакунами 5.

Далее Картир рассказывает (в третьем лице) о путешествии, предпринятом им вместе со многими вельможами в Хорасан (стк. 39), о женщине, как-то связанной с Картиром (krtt/r hnglpy—стк. 42, 44 и др.), о переходе через мост (pwlsy) и о многих других событиях. Картир стремится уверить потомков, что он впервые возвысился при Шапуре, когда был хербедом и мобедом, что, между прочим, свидетельствует о существовании разных категорий жречества уже в раннем зороастризме 6. При царе Хормизде ему был присвоен титул «мобед Ахура Мазды», и, вероятно, Картир первым носил этот титул (позднее этот титул встречается неоднократно). В правление Варахрана II Картир входит в число высшей знати, став главой религии, верховным судьей державы и попечителем царского огня в Истахрс, в имперском святилище Анахиты. Причины такого возвышения в какой-то мере раскрыты в почетном звании «спаситель души Варахрана», пожалованном Картиру Варахраном II. Картир выступал в роли духовного наставника царя, титулы и высокое положение были наградой за это. Он назван «владыкой» в самом конце накшираджабской надписи и считает необходимым отметить свое возвышение и вхождение в число знати. Эти данные позволяют предположить, что аристократия в этот период в полной мере сохраняла свое могущество и значение. Картир, видимо, играл в державе очень важную роль — не только в религиозных делах, но и во внутренней и внешней политике 7.

Особенно большое значение имела деятельность Картира за пределами Иранского нагорья; он старался насаждать храмы огня и зороастрийскую ортодоксальность среди эллинизованных магов и обращать в праведную веру тех язычников, которые придерживались обрядов и верований, лишь сходных с зороастрийскими. Иными словами, Картир выступал и в качестве миссионера 8.