Наследие Кагана

После отправки моего жалкого, по мнению темсущи письма, хотя для меня письмо было лишь завуалированной связью с человеком, что нанял меня. Я сообщил Севаре, что жив и все еще служу интересам ее падчерицы. Конечно, специального скрытого письма среди обычных строк у нас не было, но все же, я надеялся на понимание жены Кагана. Севара всегда мне казалась на много умнее и коварнее, нежели какой она хотела казаться. Настали дни томного ожидания. Вечером, когда в поселении уже зажгли главный костер, стали собираться люди около него, я как человек любопытный и очень заинтересованный культурой темсущи, пришел узнать о враге все, чтобы выявить его слабость. Около костра стоял Таиф — их вождь, хотя от предводителя у него было только весьма распухшее пузо, видимо от переедания, и желания показать, что он главный. На самом деле Таиф был слабым звеном среди темсущи, он всегда озирался по сторонам, словно боялся какого-то возмездия, он чаще всего был в сопровождении воинов темсущи или же ведуньи. Слабость в человеке видна сразу, она даже имеет некий запах, он еле уловимый и напоминает запах смерти. Мне, как человеку, отнявшему ни одну жизнь, очень хорошо знаком этот запах и в моем сознании запахи страха и смерти перемешались, потому я сначала чувствовал и видел страх, после этого вечно преследующий меня после убийства запах смерти. Иногда этот запах будил меня по ночам, что заставляло меня раскаиваться о содеянном, но не жалеть. Можно винить себя и обвинять, но жалеть убитого нельзя, Боги такое не прощают. Когда Айдария, вся запыхавшаяся, явилась к костру, она дрожащими руками стала распечатывать письмо — ее спасение. Я сразу приметил бутылек, в таких бутыльках давали травники — лекарственные настои. Но эти хрупкие прозрачные бутыльки не всегда несли в своем содержании здоровье, иногда в них таилась смерть. В моей голове сражу же всплыли слова Севары о том, что я должен защищать Айдарию только пока ей это нужно. Бутылек такой прозрачный, маленький и легкий принес весть о том, что наследница больше не нужна в мире живых. Я задумался должен ли я служить Севаре и убить? Возможно это несусветная глупость, да и чувства такие мне прежде были не знакомы, но вдруг я подумал, что мне жаль убивать эту девушку, молодую женщину, не познавшую эту жизнь. Мое сердце волнительно дрогнуло и до боли сжалось, я смотрел на каждое движение, которое говорило об отчаянье девушки, видимо Севара решила разбить ее хрупкое сердце и уничтожить свет ее души, прежде чем толкнуть ее в объятия смерти. По всем канонам и договоренностям я должен был убить Айдарию от имени Севары, но желание придать мою наемницу неугомонно жгло все мои мысли о том, как быстро и безболезненно лишить жизни наследницу. «Не убью ее и все тут!» подумал я, и легкое волнительно-холодящее чувство накатило на меня, вместо диких и мучительных терзаний о предательстве, я ощутил лишь легкое совсем не навязчивое чувство детского не послушания.

Наследница после прочтения пала наземь, она содрогалась, и когда в отчаянии ее захлестнули чувства, она сорвала с лица маску. От яркого и обжигающего света костра она предстала, наверное, впервые в жизни на обозрение людей. Она выглядела весьма не обычно, мне казалось, что где-то на пересечении встретились весна и зима. У нее была бледная ледяная кожа с яркими весенними проталинами, глаза разнились в цвете, нос был небольшой закругленный, она была похожа на милую забавную куклу веснянку, такие яркие куклы делают знающие дельцы для детей. Она выглядела потерянно, озираясь своим необычном взором, словно загнанный зверек. И снова этот запах страха. Белоснежные волосы спадали с плеч и я смог разглядеть широкую темную прядь волос. Мне казалось, что она боится не только того, что ждет ее теперь впереди, но и осуждающих взглядов темсущи, на ее причудливую для нашего мира внешность. Казалось, ей было больно не только от предательства, а от того что она будучи всегда скрытой предстала перед людьми в истинном своем обличии. Словно любопытствующие глаза ее кололи, причиняли ей страдания, обжигали, оставляя шрамы на ее скрытой душе. Она показала всем именно ту Айдарию, которая скрывалась много зим за дорого-украшенной маской.

Вагия не смотря на все свое спокойствие, все же тоже проявила любопытство и стала разглядывать Айдарию. Ну, а мой взгляд все же был прикован к ведунье, у нее были плавные черты лица, без своего темного боевого раскраса она была менее яркой, но не мене завораживающей.

Айдария же, как и любой напуганный и загнанный в угол человек, стала пытаться показать свою ценность для темсущи. Хотя я не уверен, что она верила в сказанные собой слова, возжелала забрать то, что и так ей принадлежит по праву ее рождения. Вождь темсущи забегал своими маленькими и не уверенными глазками по присутствующим, но тоже, чтобы не растерять свою значимость в глазах темсущи, создал вид глубокого задумчивого человека, а после, сославшись на жреца, поспешил закончить диалог.