Читаем Наследие кельтов. Древняя традиция в Ирландии и Уэльсе полностью

мира, записанные в средневековой Европе, относятся именно к кельтскому Западу, и

образное богатство этих «видений» не находит аналогов в других христианских

источниках.

В религиозных системах Египта, Индии и многих других стран хранителями доктрины о

путях души после смерти были жрецы. И всякий человек на пороге смерти обязательно

должен был приобщиться к этому знанию; для этой цели принимали необходимые меры.

Даже средневековое христианство создало свою «Книгу искусства умирания». Глубинный

смысл описанных нами плаваний проявляется, в частности, при сопоставлении с

тибетской «Книгой мертвых», где изображается последовательность состояний, через

которые дух проходит после смерти, — состояний, в которых мысли обретают

вещность, а человеческие качества принимают вид определенных сущностей. «Умерший

становится единственным созерцателем удивительной панорамы видений... Видятся ему

вначале счастливые и величественные образы, рожденные из семени импульсов и

аспираций высшей или божественной природы; затем являются перед ним устрашающие

видения низшей или животной природы, и он впадает в смятение и хочет убежать от

них», — вот так же герои ирландских плаваний бежали, увидев иные острова. Среди

многообразных символов, названных в тибетской «Книге мертвых», есть и четыре

первоэлемента (огонь, вода, земля и воздух), четыре цвета и ряд других групп четырех

«порядков» (сумма элементов каждой группы в совокупности и единстве составляет пять).

Есть там «благие божества» и «божества гневные», с ужасными звериными головами,

чей облик и поведение напоминают о сценах мучительных пыток из «Плавания О'Хорра».

Смеем утверждать, что в «плаваниях» сохранились фрагменты устной кельтской «Книги

мертвых», которая рассказывала, что тайны мира по ту сторону смерти были хотя бы

отчасти открыты и остановки на пути странствия души нанесены на карту. Остров

Радости и Страна Женщин суть лишь краткие привалы на этом пути. Майль Луйн во

время своего плавания становится свидетелем тридцати трех чудес, и число это наверняка

не случайно. Итак, подобно повестям других типов плавания обладали своей особой

функцией: они учили искусству умирания, направляли душу на ее пути в Иной мир,

полный опасностей и чудес.

Глава 17. Смерти

Обстоятельства смерти кельтского героя обычно бывают заранее предсказаны друидами

или ясновидцами, и герой идет по жизни, точно зная, какой именно конец его ожидает.

События, кульминацией которых становятся разрушение Дома Да Дерга и смерть

Конайре, настолько подробно предречены вражескими колдунами, что для описания

реальной битвы требуется совсем немного слов. Битва — это как бы повтор или

материализация рассказа, чьи истоки и суть находятся в мире за пределами. Здесь и

Сейчас. Невольно вспоминается связь между смертным приговором и казнью. Приговор

предписывает форму смерти, и остается только привести его в исполнение.

"Так, путь Кухулина к последнему сражению — самая настоящая «скачка смерти».

Прежде чем он выезжает из ворот Эмайн Махи, целый ряд знамений предупреждает его о

неминучей гибели. Оружие падает со стены. Когда он надевает плащ, пряжка

выскальзывает из его пальцев, падает и вонзается ему в ногу. Морриган ночью

специально ломает его колесницу, чтобы не дать ему выехать из дому. Когда Кухулин

пытается запрячь лошадей, Серый из Махи поворачивается к своему хозяину левым

боком, а в ответ на упрек («Не таков был твой обычай, о Серый из Махи, чтоб отвечать

зловещим знаком на мой призыв»), роняет кровавые слезы. Когда герой все же выезжает

из ворот, его встречает заклинательница Леборхам и тоже пытается уговорить его

вернуться. Тем временем трижды по пятьдесят женщин королевского рода, любившие

Кухулина, испускают крики скорби и тоски и ломают руки, потому что понимают они,

что не суждено их герою вернуться. Далее на своем пути Кухулин заезжает в дом

кормилицы, поскольку было у него в обычае заезжать к ней всякий раз, как случалось

ему ехать на юг, и всегда были у нее в запасе для него молоко и пиво. Согласно

некоторым версиям, на этот раз чаша с молоком, которую подали ему там, превратилась

вчашу, полную крови, затем встречаются ему две прекрасные девушки в горе и печали

стирают они у брода окровавленную одежду. И одежда эта принадлежит Кухулину. После

этого Кухулин встречает трех старух, слепых на левый глаз; старухи сидели вокруг костра

и на вертелах из рябиновых прутьев жарили собачье мясо, приправляя его ядом и

заклинаниями. Здесь наш герой попал в большое затруднение на нем лежал гейс,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Философия символических форм. Том 1. Язык
Философия символических форм. Том 1. Язык

Э. Кассирер (1874–1945) — немецкий философ — неокантианец. Его главным трудом стала «Философия символических форм» (1923–1929). Это выдающееся философское произведение представляет собой ряд взаимосвязанных исторических и систематических исследований, посвященных языку, мифу, религии и научному познанию, которые продолжают и развивают основные идеи предшествующих работ Кассирера. Общим понятием для него становится уже не «познание», а «дух», отождествляемый с «духовной культурой» и «культурой» в целом в противоположность «природе». Средство, с помощью которого происходит всякое оформление духа, Кассирер находит в знаке, символе, или «символической форме». В «символической функции», полагает Кассирер, открывается сама сущность человеческого сознания — его способность существовать через синтез противоположностей.Смысл исторического процесса Кассирер видит в «самоосвобождении человека», задачу же философии культуры — в выявлении инвариантных структур, остающихся неизменными в ходе исторического развития.

Эрнст Кассирер

Культурология / Философия / Образование и наука