Наследие Мао для радикала конца XX – начала XXI века

Александр Тарасов Наследие Мао для радикала конца XX – начала XXI века

Мы можем говорить о двух основных достижениях Мао Цзэ-дуна, которые сохраняют свою ценность и актуальность и представляют безусловный интерес для политического радикала сегодня, если этот радикал намерен сохранить себя как личность в противостоянии с враждебным ему миром и если этот радикал нацелен на победу.

В отличие от предыдущих лекций, когда мы рассматривали наследие Антонио Грамши, Карла Корша и Дьёрдя Лукача, случай с Мао Цзэ-дуном интересен тем, что нужные нам сегодня элементы его идейного наследия обладают в меньшей степени теоретической, но в большей степени практической ценностью.

Таких достижений у Мао два: опыт создания революционной теории, адаптированной для отсталого крестьянского населения азиатской страны, и теория революционной партизанской войны в сельской местности.

1. Революционная теория, адаптированная для местных условий

Как известно, мировоззрение Мао долгое время было объектом ожесточенных дискуссий в международном коммунистическом движении. Советские профессора от «марксизма» доказывали, что Мао сплошь и рядом извращает учение Маркса и является «мелкобуржуазным уклонистом». Западные же маоисты, напротив, утверждали, что Мао – «последовательный продолжатель традиций подлинного марксизма-ленинизма». И те, и другие ошибались. И в первую очередь это говорит о дремучести обеих сторон.

Неверно в принципе говорить, что то, что принято называть «идеями Мао Цзэ-дуна», можно отнести к марксизму и, говоря шире, вообще к европейской рационалистической философской традиции, восходящей к классической немецкой философии и французскому материализму. Мао был создателем оригинальной концепции, базировавшейся на традиционной китайской философии. В созданной им революционной теории соединились на первый взгляд несоединимые вещи: конфуцианская система с ее почитанием родителей и начальства, с порожденной ею особой ролью чиновничества, уважением к обряду, ритуалу, этикету и традиции – с одной стороны, а с другой стороны – бунтарский дух книг Кропоткина, Бакунина и китайских анархистов начала века, которых Мао начитался в ранней юности (другой революционной литературы тогда в Китае просто не было). Пожалуй, даже если бы кто-то специально задался целью осуществить подобный синтез несоединимых идеологий, это оказалось бы невозможным. Но Мао и не был кабинетным ученым, у него теория рождалась непосредственно из практики революционного движения в Китае. С тех пор, как Мао стал «профессиональным революционером» (и очень быстро после этого – партийным функционером, а затем – политическим комиссаром в армии), он был поставлен перед необходимостью решать чисто практические вопросы выживания революционной организации в военных кампаниях, выживания собственного и своих сторонников в условиях борьбы фракций внутри партии, – и он решал эти задачи, опираясь на уже имевшийся у него к тому времени идейно-теоретический багаж. А из воспоминаний многих мемуаристов и позднейших обмолвок самого Мао следует, что с основными работами классиков марксизма-ленинизма он ознакомился лишь в начале 50-х годов – после завершения многолетней гражданской войны. И позже, когда Мао вел борьбу против советской линии, то хотя внешне это выглядело как спор сталинистов с антисталинистами, сторонников и противников «культа личности», но в действительности прагматик Мао просто-напросто действовал исходя из вывода, что появилась реальная возможность освободиться от какой бы то ни было опеки со стороны Советского Союза и попытаться играть на международной арене совершенно самостоятельную роль. И в курсе ХХ съезда КПСС Мао нашел великолепный повод для того, чтобы выйти из-под советского контроля, уведя за собой заметную часть мирового коммунистического движения. Если бы Мао просто сказал: мы не хотим быть «младшим братом» Советского Союза и копировать советский опыт, мы хотим строить свой, специфически китайский вариант социализма, то «бунт» замкнулся бы в границах Китая. Но благодаря тому, что Мао громко заявил Москве: «Вы – ревизионисты! Мы с вами не согласны, мы – истинные продолжатели дела Ленина – Сталина!», ему удалось создать подконтрольные идеологические структуры – параллельные компартии по всему миру. То есть Мао показал себя выдающимся тактиком.