Наследие Санторо (СИ)

Аделина на этот раз представила себя в роли невесты Занзаса и, закрыв лицо руками, улыбнулась своей глупой мысли. Уж в таком браке она точно долго не выживет. Посмеявшись над самой собой, Санторо подперла рукой щеку и, продолжая изучать мужчину, легонько дотронулась до шрама на плече. Перья защекотали подушечки пальцев. А что если украсть одно на везение? Будет через лет десять вспоминать о своих приключениях и кичиться, что украла перо у босса Варии. Не увидев сопротивления, Лина осмелела и тыльной стороной пальцев погладила щеку, кольнувшую щетиной.

— Заметь, я тебя первый не трогал, — нисколько не сонным голосом отрезал Занзас, но глаз не открыл.

Лина одёрнула руку, будто ошпарившись огнем, но оправдываться даже не думала.

— Откуда они у тебя? Шрамы.

Занзас всё-таки открыл глаза, даже нахмурился, явно пытаясь понять, не ослышался ли он, или женщина и правда спятила.

— А у тебя?

— Что? — опешила Лина от спокойной реакции, чем от вопроса.

— Откуда у тебя шрам на животе?

Будто не сразу поняв, о чём он, Лина запустила руку под одеяло, дотронувшись до небольшого оставшегося рубца от детского шрама. Она и забыла о нем. Как-то никогда не зацикливала внимания. Шрам остался с детства после операции, проведённой отцом. Это было так давно, что Санторо уже и не помнила, зачем он ей её делал.

— В детстве отец делал мне операцию, не помню, уже зачем. Ничего криминального. Но мне это польстило, не думала, что ты так пристально будешь рассматривать моё тело.

Снова повисло молчание, Скариани перевернулся на бок, спиной к Аделине, оскорблённой тем, что её вопрос нагло проигнорировали, когда она снова открылась.

— Я ведь ответила.

— А я не обещал, что отвечу.

— А вот Бьякуран бы ответил!

Уж слишком её стали одолевать вспышки гнева, жар будто накатывал волной от одной точки, природу которой она не могла определить и заполнял всё тело. Она знала ответ на вопрос, может, не до конца верный, больше вычлененный из слухов. О конфликте тринадцать лет назад, неудавшемся перевороте, даже о том, что Занзас, возможно, был причастен к смерти сводных братьев. Если подумать, она лежит, возможно, с самым жестоким человеком в мире мафии, и ещё умудряется сетовать, что на её вопросы на отвечают.

— От заморозки.

Аделина вздрогнула, не ожидая услышать продолжение. Перевернувшись обратно, она уставилась во вновь поселившую темноту из-за вернувшихся туч.

— Грёбаная заморозка, в которой я пробыл восемь лет, в которую меня заточил чёртов старикашка, возомнивший, что имеет право распоряжаться чужими судьбами. Всю жизнь морочивший мне голову, а в ответ засунувший меня в глыбу льда за то, что я пришел забрать причитающееся мне.

Аделина молчала в немом ужасе, притаившись, боясь говорить, дышать и шевелиться. Ведь кто знает, выдай она своё участие, не убьют ли её как свидетельницу откровения? Почему Занзаса прорвало, Лина не знала, но в уме во всех красках начала вырисовываться картина, о которой она знала лишь слухи. Восемь лет в забвении. Что ей говорить о своем заточении. В своей тюрьме, в которой запер её отец, она могла хотя бы жить, а наказание Занзаса, пускай и за дело, казалось воистину бесчеловечным. Неужели нельзя было найти другого выхода?

— А теперь я должен смотреть, как этот недомерок рушит Вонголу на пике её власти. Какую-то грёбаную мусорную свадьбу и то не смог провести без проблем, а теперь Вария, как карающий меч, должна подтирать за ним дерьмо.

Лина знала, что он не был родным сыном Тиметео, из-за чего кольцо отвергло его, из-за чего не могла понять, зачем Вария вообще работает на Вонголу? Они ведь автономная организация. Так какого…

— Почему… — голос дрогнул, и Аделина испугалась его, то ли на пробу ожидая реакцию мужчины, что она посмела подать голос. — Почему после всего ты продолжаешь помогать Вонголе? Вария ведь работает «под руководством Девятого», но всё это просто слова. Даже если так, Девятый ведь заточил тебя на восемь лет. Если бы такое сделали со мной, я бы, наверное, никогда бы не смогла…

Простить? Лина не стала произносить этого вслух, и, скорее всего, правильно сделала.

Повисло молчание. Санторо даже на локте приподнялась, пытаясь сквозь мрак вглядеться в силуэт, прикоснуться к Занзасу она сейчас не смела, всё ещё напуганная его откровением.

— Ты всерьёз собираешься выйти за Бьякурана?

Аделина вновь замерла. Будто и не было никакого разговора. А может, оно и к лучшему, лучше сделать вид, что ничего не было. Это, в конце концов, вошло у них в привычку.

— Не знаю, — честно ответила Лина. — Это всё какой-то один большой пиздец, за которым я не успеваю. Он просто мчится на меня, а я стою как вкопанная и пытаюсь понять, что вообще происходит с моей жизнью. Наверное, я и правда беспомощный мусор, если даже не могу управлять ситуацией.

И завалившись обратно, отвернулась, пытаясь совладать с вновь обуявшей дрожью. Боже, они просто разговаривают. В кое-то веки, не орут, не трахаются. Пускай многие диалоги односторонние — но уже прогресс.