Наследие Санторо (СИ)

— А теперь скрести большой, указательный и средний пальцы и сделай глубокий вдох и выдох. И замри.

Сделав глубокий вдох и выдох, Аделина замерла, да так вытаращив глаза, что просиди она так пять минут, они вылезли бы из орбит. Не отрываясь от готовящего репетитора, что выглядело для неё весьма специфично, она то и дело переводила взгляд на часы.

— И сколько мне так сидеть?

Реборн многозначительно посмотрел на часы, снова как-то подозрительно лукаво ухмыльнувшись.

— Для первой тренировки, так и быть, сойдет три часа.

— Что?! — воскликнула Санторо и чуть не завалилась на спину. — Три часа? Это шутка такая? Причем тут наёмные убийства и медитация в позе лотоса?

— Ты обещала меня слушаться, помнишь, — напомнил экс-аркобалено, предупреждающе указав на неё ножом.

— Я и слушаюсь, я ведь всё ещё сижу в позе лотоса. Но какая в этом связь? Я, правда, не понимаю.

— Такая, непонятливая Аделина, — Реборн направился к холодильнику, проходя мимо сидящей посредине Лины и кольнув её макушку кончиком ножа, отчего бедняга согнулась, — что для начала тебе нужно научиться терпению. Иногда тебе придётся выжидать объект часами, а то днями и месяцами. Не будешь же ты прыгать и метаться из угла в угол, ожидая на крыше со снайперской винтовкой?

Что же, резон в словах репетитора действительно был, поэтому смирившись со своей участью, Аделина удобнее устроилась, постаравшись расслабиться. Вот только как назло кухня наполнилась съедобными ароматами, от которых заурчало в животе. Ко всей проблеме в спину её прилетел ещё и пинок.

— Ау! За что!

— Я слышу твой желудок, если бы ты сейчас собиралась убить меня, ты бы только что провалила миссию. Контролируй свой организм.

— Чёрт знает что, — шепотом выругалась Санторо и прикрыла глаза, пытаясь расслабиться. Но как только её качнуло в сторону, на неё брызнуло горячим маслом.

Воскликнув от боли, Аделина подскочила, уставившись на невинного киллера со сковородкой в руке, смотрящего на неё таким злым взглядом, будто это она на него маслом брызнула.

— Ты пошевелилась. У тебя отвратительная координация. Пуля бы пролетела мимо объекта.

Глаза щипало от накатывающей истерики в виде прорывающихся слез. Прошло полчаса, а ей уже хотелось плакать. Но если она сейчас заплачет или встанет и уйдет, то только признает, что Реборн был прав, и её решение было наивно детским, эмоциональным, необдуманным. Совладав с эмоциями, Санторо, не сводя глаз с киллера, присела, вновь устроившись в позу лотоса, подойдя к делу с большой серьёзностью, её уже не качало, оставалось лишь молиться, чтоб желудок снова не запел жалобную триаду.

— А вы знали, что ассасин происходит от слова гашиш? — ни с того ни с сего, заговорила Лина, сидя уже с закрытыми глазами.

— Не пытайся заговорить меня, это не поможет.

— Нет, я серьёзно. Я давно когда-то читала в одной книжке. Горный Старец — Хасан-ибн-Саба, отправляя на подвиги обречённых, опьянял их гашишом. Он приглашал их в свой сад на подножие горы, угощал «странной» травой, а после отправлял убивать. Отсюда и пошло название — хашашины, а затем слово преобразовалось в ассасины. Странно, что я вспомнила об этом сейчас. Наверное, медитация помогла, а можно мне немножко… Ау! — Санторо схватилась за лоб, по которому будто хлыстом, ударило свёрнутое полотенце.

Реборн, расправив полотенце, отбросил его на стол, и облокотившись о кухонный стол, вперил в невинно улыбающуюся Санторо строгий взгляд.

— Хорошо, вставай, будешь готовить, медитацию продолжишь завтра утром. Но сидеть будешь не три часа, а пять.

— Я на всё согласна!

И подскочив, тут же едва не упала — ноги затекли, пришлось порастягивать мышцы, прежде чем приняться за готовку. Реборн, бросив ей перчатку, вверив плиту, а сам отправился работать с более приятным атрибутом — ножом.

— Обо мне интересовались?

— Разве ты не хотела сбежать, чтобы все забыли о твоих ошибках?

— Да, но… — Лина прикусила губу. Её так и подстегивало спросить о реакции Занзаса, но она боялась. Боялась правды, зная, каков его гнев во плоти.

Беда приходит тогда, когда её меньше всего ждешь. Иногда она является со звонком в дверь.

Звонок в дверь Реборна принёс за собой повисшую тишину. Если в случае Лины это был страх застигнутой кем-то, от кого она скрывалась, то со стороны Реборна это было удивление, так как незваных ночных гостей он сегодня не ждал. По привычке прихватив пистолет и оставив напутствие, чтобы Лина не высовывалась, отправился на встречу пришедшей «беде». Аделина, стараясь справиться с захлестнувшим её непонятным волнением, поспешила отнять сковородку от плиты — мясо уже обуглилось, и попытавшись спасти положение, Санторо отскрёбывала несчастного испорченного барашка. Дверь открылась, и теперь беда предстала перед Реборном на пятнадцатисантиметровых шпильках и облегающем каждый изгиб платье цвета пепельной розы, с томным взглядом и жаждущей поцелуя улыбкой.

— Бьянки?