Наследие Санторо (СИ)

— Я сейчас умру, — в который раз простонала Санторо, держась на двух руках, пот застелил глаз так, что она не видела даже божьей коровки, копошащейся в паре сантиметрах от её лица.

— Кора! Ты ещё и сотни не отжалась!

— Воды… Мне нужна вода, — отжавшись в девяносто второй раз, едва не зарыдала Лина.

— Никакой воды! — строго отрезал неподкупный тренер. — Пока не отожмешься пятьсот раз!

— Была же сотня! — возмущённо взревела Аделина. Если бы её руки не были заняты попыткой удержать её не весу, она бы уже схватила блондинчика за грудки, хорошенько встряхнув.

Но армейский сапог, надавивший на спину, намекнул, что Колонелло своего решения менять не собирается. И под бодрое «и раз и два», экс-аркобалено продолжал надавливать на спину, заставляя Санторо теперь ещё противиться и мешающей силе, норовящей отправить её на землю. Когда зазвонил мобильник и тренер оставил её многострадальческую тушку, отойдя под сень деревьев, Аделина с глухим стоном рухнула на траву. На глаза соблазнительно попалась торчащая из походного рюкзака бутылка, к живительной влаге которой Аделина поползла, как настоящий конспирирующийся солдат. Достигнув своего объекта, Аделина присела на колени, рванула крышку с бутылки, и раскрыв иссохший зев, жадно заглатывала кажущуюся сейчас самую вкусную воду.

— Тысяча штрафных отжиманий, кора!

От неожиданного крика за спиной, Аделина подавилась, выплюнув сейчас имеющие большую ценность нескольких глотков. И уже не сдерживая слёз безысходности, завыла в голос.

В купе к безжалостным тренировкам добавилась ещё одна проблема. Если раньше Аделина могла наслаждаться бурным одиночеством после истязания её тела, то теперь ещё добавились истязания психологические, потому что Реборн стал ночевать дома, при том явно не собираясь переходить к личным тренировкам. Единственное, что соблаговолил сделать репетитор-садист — выгнать Аделину на пол, где сейчас Санторо и возлежала, всю ночь вертясь на жестком полу, как шашлык на вертеле. Ванна сейчас казалась и то трехзвездочным отелем по сравнению с её новыми условиями. Не выдержав уже по истечении трех часов ночи, Аделина яростно забила руками и ногами, отчего принесла себе лишь новый приступ боли.

— Разве ты, как джентльмен, не должен уступить мне место, а сам спать на полу?— Учитывая, какой был чуткий сон у киллера, что даже вздохни она, просто уже разбудила бы его, Аделина прекрасно знала, что своим рёвом разбудила Реборна.

— Если бы я делал из тебя босса, ты бы спала на кровати, а я на полу. Но ты выбрала путь киллера и должна привыкнуть к жёстким условиям, — разжевал материал для отстающих репетитор будничным тоном.

— Что это ещё за дискриминация профессий? Что бы боссы делали без киллеров?!

— Но есть и другой выход, как ты можешь попасть в эту постель, — и выдержав интригующую паузу, продолжил как нечто само собой разумеющееся, таким голосом, будто предлагал чай. — Ты можешь оказаться в моей постели, но для этого тебе придётся заняться со мной сексом. В других случаях я никого не пускаю к себе в постель. Никаких исключений.

Повисшая тишина казалась в этот момент противоестественной и неправильной. Но вновь зашуршав одеялом, Аделина перевернулась на бок, подозрительно елейным, добродушным голосом пожелав спокойной ночи.

На утро Санторо боялась уже смотреться в зеркало, болезненно-фиолетовые круги после бессонной, мучительной ночи обрамляли глаза полумесяцем, на голове царствовало воронье гнездо, а жаловаться на ломоту в костях у Санторо уже не было сил. Попивая кофе с лимоном, она лишь пристально следила, как киллер помешивает свой эспрессо, что-то помечая в телефоне.

— Колонелло тебя ведь уже две недели тренирует?

— Наверное, ты хотел сказать, избивает меня.

— Не суть дело. Сегодня, пожалуй, займётесь стрельбой.

У Лины не было сил радоваться, про себя она лишь скромненько воскликнула «Ес», и когда киллер поднёс шашку к губам, спрятала хитрую улыбку за своим кофе.

От одного глотка мужчина зашёлся кашлем, сморщившись так, будто с усилием только что разжевал целый лимон, да так и не нашёл сил выплюнуть. Прижав пальцы к губам и, уставившись на дно фарфоровой кружки, он пораженно воскликнул:

— Это ещё что за дрянь?!

— А, это? — елейно отозвалась Аделина, театрально взметнув бровью. — Это продутая на полу поясница, больной позвоночник и неудовлетворенная своим сном Аделина Санторо.

Произнося весь монолог самым невинным голосом, Аделина вымыла свою посуду, и похлопав в ладоши, добавила тем же хитросплетённым интригующим тоном:

— Но это всё поправимо с помощью такой двух метровой штуки. Называемой раскладушкой.

Не ожидавший такой прыти Реборн, отведя кружку на безопасное расстояние от себя, будто та могла взорваться, смотрел на свой не начатый, но приготовленный Аделиной завтрак с сомнением.

— Что же, в таком случае, каждый будет готовить себе сам, — безапелляционно вынес решение репетитор, выбросив отравленную яду.

— Ого, смотрите-ка, лучший киллер Италии боится быть отравленным из-за своего упрямства!