Наследие Санторо (СИ)

— Лина! — Реборн присел рядом на корточки и ударил кулаком по плечу. — Слушай внимательно, дам совет лишь один раз. Твоё пламя Облако довольно плотное по сравнению с другими Облаками, как я тебе уже говорил, оно способно удержать даже пламя ярости при достаточной концентрации. Тонфа уж точно тому не исключение. Вложи своё пламя в карты, у тебя с ними сильная ментальная связь, как у Ямамото с его мечом, у Рехея с боксерскими перчатками, а Кеи — с тонфа. Карты могут стать не только твоим щитом, но и оружием, поняла? — Всё это время репетитор неотрывно следил за Хибари, передвигающимся слишком медленно, намеренно позволяя закончить им разговор. Аделина удивлённо взирая на репетитора, запустила руку в карман, нащупала колоду карт. А ведь правда, она уже использовала их раньше как оружие.

Какая-никакая, а поддержка. Лина благодарно кивнула и, поднявшись, опираясь на колени, взглядом нашла коробочку. Ей нужно будет лишь добраться до неё, а для этого необходимо вынести атаки Кеи. Хибари ринулся вперёд, Аделина, вытащив колоду, швырнула её вперёд, выпустив из руки мерцающее фиолетовое пламя. Карты зажглись, облачными языками выстроившись в ряд, заблокировав удар Кеи. Они множились на глазах, расползаясь сотканными клонами сверху вниз. Хибари проскочил в сторону, на этот раз занеся удар сбоку, но завизжавшая от испуга Лина успела перенести щит. Кея наносил удар по облачной стене, выбивая один слой, но тут же Санторо множила второй, пятясь боком к кольцу. Но устав играться, Хибари выпустил цепи, и тонфа пролетели над головой, ударив Аделину рядом с виском со всей силы, прорывая щит. Карты заплясали хороводом вокруг уворачивающейся Аделины и атакующего Хибари. Оттолкнувшись, Аделина отпрыгнула назад от летящей прямо в её лицо чёрно-белой смерти, но резко вскинув рукой вверх и вперёд, Санторо направила несколько карт на Кею, виртуозно увернувшегося от атаки. Но Аделина, собрав силы, направила их на не ожидавшего такой прыти Хранителя Облака, для которого подобная атака всё равно была всего лишь комариным укусом. Но даже так, комариный укус смог оставить свой след и на хищнике. Карта лизнула краем щеку, оставив кровавый след. Серые, блеснувшие гневным огоньком глаза расширились, вторая карта попыталась ударить по шее, но Кея вовремя открыл воздушный поток на тонфа, и карты закружило в беспомощной пляске к небу.

— Чёрт! — Аделина вскинула руки вперёд, призывая карты щитом, но слишком поздно — она использовала все карты для атаки, не оставив себе на защиту. Лицо Хибари приближалось словно в замедленной съемке. Так она и запомнила свои последние мгновения — блестящую серую радужку хищника и мелькнувшие перед глазами тонфа, перед тем как ударить по её подбородку со всей силой, отправляя в небо. Второй удар точно по правой скуле, и Аделина беспомощной куклой отлетела в сторону, прокатившись по земле кубарем.

Карты, будто выпущенные стрелы, вонзились в землю, Кея, подхватив одну из карт, направился к лежащему поверженному телу. Реборн уже присел рядом, проверяя пульс потерявшей сознание Санторо. Кровь стекала из уголка губ, пачкая белую рубашку. Отодвинув нижнюю губу, репетитор, снял шляпу будто в знак проигрыша.

— Кажется, ты выбил ей зуб.

Кея ничего на это не ответил. Виртуозно вертя тонфа в руке с ловкостью циркача, парень спрятал оружие под пиджак и провёл по кровавым дорожкам на щеке и шее.

— Во второй раз травоядная целилась в сонную артерию. Не думаю, что осознанно, скорее на инстинктивном уровне.

— Значит, твоё мнение благоприятное? — со смешком уточнил репетитор.

Хибари надменно хмыкнул, поющая на японском желтая птичка опустилась на его макушку, приветственно клюнув.

— У неё плотное пламя, но отвратительная скорость. Как сонная муха. Не зови меня больше, если только не хочешь, чтобы я убил травоядную.

— В следующий раз ты не отделаешь двумя царапинами, — кидая вызов, опасно оскалился репетитор, подхватив побитую на руки.

— Ты обещал мне взамен бой.

— Не сегодня, видишь же, что у меня часы репетиторства.

— Савада разве не разыскивает её?

— А ты ему доложишь?

— Меня это не касается.

Разбудил Аделину уже знакомый ушат ледяной воды, которой её любезно окатили, чтобы привести в чувство. Тяжёлый кашель одолел с лёгким тремором после бодрящего душа. Санторо зацепилась за края ванны, в которую её сбросили, и с видом человека познавшего все тернистые пути этой жизни, Санторо со страдальческим вздохом прижала руку ко лбу и воскликнула:

— Я умираю! У меня во рту вкус крови!

— Во рту вкус крови из-за выбитого зуба, — слишком просто объяснил доносящийся голос репетитора из комнаты.

Резко подскочив, едва не навернувшись через бортик, Санторо подскочила к зеркалу, в страхе оттянув губу. ЕЙ выбили зуб. Чертов ни в чём не повинный зуб.