Наследие Санторо (СИ)

— Нет, — наклонив голову, на удивление спокойно Занзас демонстративно раскрыл колоду карт, — теперь они будут всегда находиться со мной.

— Что?! — возмущённо воскликнула Санторо, дав брешь. — Но… но это моя вещь!

— Женщина, ты сказала, что украла их, значит, они никому не принадлежат.

— Ну и что, но украла их лично я! Значит, они мои!

— Считай, что сейчас я украл их у тебя, — и свернув колоду мастерски, будто заядлый игрок, Занзас перекинул шлейф хвоста из одной руки в другую. — Или эта вещь так важна для тебя, что ты собираешься и дальше со мной спорить, прекрасно помня, чем прошлый раз это закончилось?

— Да, важна! Это символ моей надежды. Моего везения, что я до сих пор жива! И я имею право требовать их обратно!

— Хорошо, — Занзас откинулся на спинку кресла и, облизнув пересохшие губы, будто предвкушая вкус жертвы, медленно подбирающейся самостоятельно в его пасть, беспардонно заявил: — Тогда отбери их у меня.

Санторо оторопела, побледнев, подобно диску луны под флёром серых облаков. Она даже не нашла сил возмутиться, лишь непонимающе смотрела в глаза цвета терпкого вина, видя в них лихорадочный и уже знакомый блеск.

— Воспользуйся своей силой так же, как воспользовалась в гостиной, когда я ударил в тебя пламенем ярости. И отбери их у меня.

— Но у меня нет сил, — растеряно, словно в оправдание, проскулила Лина.

— Хочешь сказать, что пламя Облака мне примерещилось?

— Ну мало ли, вы так много пьёте, может, у вас… — но увидев, как на мгновение дёрнулся шрам на левой щеке, словно ожившая змея, замолчала, уже спокойнее зароптав: — Я им не обладаю! У меня нет пламени. Отец, конечно, был Небом. Но во мне не обнаружили зачатков ни одного элемента. Это какая-то ошибка. Может, это сами карты по себе выстроили щит!

— Значит, тем более, карты остаются у меня.

Что она могла возразить? Занзас лениво, будто только что проснувшийся тигр, поднялся, небрежно накинув форменную куртку, и убрав карты в карман так, чтобы Санторо увидела негласный пункт их игры: “забрать карты из кармана”, направился на выход. Аделина понимала, что шансов нет. Украсть их во время трапезы? Сна? Все — тщетные, глупые попытки. Поэтому она нашла единственный выход — ещё куда более наивный: воззвать к совести Босса Варии. Она кинулась следом, едва поспевая за его широким шагом, постоянно путаясь в собственной юбке, ступала боком, и смотря в непроницаемое лицо, не смея даже дотронуться до куртки с той стороны, где лежали карты, выпрашивала вернуть их — ведь это, по сути, единственная её личная вещь. В конце концов, сдавшись, она попыталась нырнуть в карман, но Занзас отбросил её ударом руки к стене. И сползая по стенке, прорычав от боли и унижения, Аделина вскочила, пустившись в бег за скрывшейся на лестнице фигурой босса.

Догнала она его в гостиной, где и произошёл конфуз: обгоревшая стена и разрушенный стол, который не успели ещё убрать, неприятно напомнил о том, что у неё быть может всё же есть сила. И тогда Лина пустилась в самый комичный из всех поступков — попыталась воспользоваться силой. Что она только ни делала на потеху Занзаса, который глумился и хохотал, когда она выставляла руки вперёд, выкрикивая: «Карты!», призывая те к себе. А Скариани лишь хлопал по карману, показывая, что приз-то всё ещё на месте.

— Облачная стена! — помпезно провозгласила она, проведя руками по воздуху, ожидая увидеть вихрь пламени облака, а получил очередной хохот.

Босс, расположившись на диване, как в первом зрительском ряду, наслаждался шоу с бутылкой виски.

— Может, мне помочь тебе? Вдруг тебе нужна стрессовая ситуация? Могу, так и быть, израсходовать на тебя одну пулю.

Лине хотелось свернуться в калачик и заплакать. Она чувствовала себя клоуном, бесполезным шутом, игрушкой в руках этого человека. Ярость настолько захлестнула её, что когда Занзасу наскучила её затянувшаяся пауза и он направился на выход, Лина схватила початую оставленную бутылку виски и швырнула её в него.

Осколочный дождь разбился о широкую спину, оставив пятно на грубой материи куртки. На мгновение в глубине её еще детской души ей стало смешно, но смех, как правило, приносит за собой слёзы, и часто — горькие. Занзас остановился, и она готова была поклясться, что воздух стал тяжелее, словно невидимая чиркнувшая спичка наполнила пространство прозрачным пламенем.

Санторо прижала ладони к губам, поняв, что натворила, и замотав головой, молебно запричитала:

— Простите! Простите! Я не хотела, это всё мои руки! Вы же сами сказали, что стрессовая ситуация может помочь…

Скариани обернулся, и Санторо замолчала, сделав шаг назад.

— Стрессовая ситуация, говоришь? — шрамы расползались по лицу словно тени. Ничто не выдавало в нём гнев, кроме знаменитых отметин. И потемневших глаз, наполнившихся кровью. — Я покажу тебе, что такое настоящий стресс.