Наследие (СИ)

Верховный Координатор Альфред Берк, уроженец Франкфурта-на-Майне, получил свой титул всего на полгода раньше. Краткого знакомства оказалось достаточно, чтобы Лафонтен угадал в этом человеке подобного себе и счел, что здесь проблем с взаимопониманием не будет.

Сложнее обстояли дела с членами Трибунала. Конечно, с ними Лафонтену уже приходилось иметь дело, но исполнитель вердиктов — одно, шеф Службы безопасности — другое. Первый только выполняет приказы, второму не приказывают, пока не выслушают его мнение. Эту разницу в отношении Лафонтен почувствовал сразу.

Определенно симпатию ему выказал только Второй Трибун, итальянец Антонио Маретти, возможно, потому, что они с Верчезе были старыми друзьями. Японца Омато Нураками вообще сложно было понять, до того он был не-европейцем. Да и Третьим Трибуном он стал совсем недавно, присмотреться к нему времени не было…

Что действительно насторожило Лафонтена, так это открытая неприязнь, которую выказал ему Первый Трибун Жак Дюссо. Да, выполняя особые поручения, он дважды настаивал на собственных решениях, которые не совпадали с мнением Дюссо; да, были и другие спорные моменты. Однако в свое время против его назначения Первый Трибун протестовать не стал и сомнений в его профессионализме не заявил. Зачем же тогда было сейчас так явно демонстрировать неприятие? Это в любом случае предстояло выяснить…

*

Службой безопасности Лафонтен руководил девять лет, успев добиться уважения многих и заставить бояться себя тех, кому понятен был только язык силы. За годы руководства «Торквемады» Верчезе Служба безопасности начала приобретать репутацию, сходную со славой испанской инквизиции, хотя никаких особых жестокостей за ней и не водилось. Лафонтена такое положение вещей вполне устраивало. Недостаток хитрости и изворотливости Верчезе ему с лихвой возмещали логика и умение даже улыбку вежливости сделать мрачной и зловещей так, что собеседники начинали придвигаться к стенам.

Немудрено, что эта его улыбка скоро стала внушать страх не меньший, чем открытое недовольство. Он очень скоро привык к впечатлению, которое производил даже на высокопоставленных Наблюдателей — при его появлении на собраниях и приемах мгновенно наступала тишина. Его это не смущало, скорее, забавляло.

Как-то в случайно услышанном разговоре он уловил интересное сравнение — что он носит свою репутацию, как королевскую мантию — и мысленно иронически поаплодировал удачному определению. Хотя сказано это было не как комплимент, а с досадой: ну когда же этого наглеца поставят на место?

О том, что у него есть не только доброжелатели, Лафонтен знал и воспринимал это, как неизбежную составляющую успеха. Мнение тех, кто видел только внешний блеск и случайный взлет на репутации семьи и нужных связях, стоило немного. Те же, у кого хватало проницательности не обманываться внешней шелухой, видели и понимали куда больше, и Лафонтен это понимание видел в людях безошибочно.

Служба безопасности была одним из двух силовых подразделений Ордена. Вторым являлась спецгруппа, непосредственно подчинявшаяся Верховному Координатору, но она была малочисленной и действовала только в экстренных случаях. Служба же безопасности присутствовала везде — при каждой региональной штаб-квартире, в каждом крупном городе. И руководитель этой службы должен быть безоговорочно лоялен руководству Ордена. Выпускать такую структуру из-под контроля было нельзя ни при каких обстоятельствах. История Наблюдателей хранила эпизоды, когда одной лишь волей руководителя Службы безопасности менялось все руководство Ордена. Поэтому и считалось, что шефу Службы безопасности лучше быть далеким от интриг и сложных игр солдафоном, чем тонким политиком.

Лафонтен недалеким солдафоном не был.

Он умел и эффектно появляться в собрании, и оставаться незамеченным; мог улыбаться и вести светскую беседу, будто бы незначимыми вопросами вытягивая из собеседника то, о чем тот не рассказал бы напрямую; не любил лгать, но мог без усилий обмануть детектор лжи. Он никогда не шел на сделки, не поддавался на уговоры и не уступал авторитетам. Это было делом принципа — достаточно отступить один раз, и тщательно выстроенный образ рухнет.

Единственным, с кем Лафонтен никогда даже не пытался играть ни в какие подковерные игры, был Верховный Координатор Альфред Берк. И эта честность тоже была делом принципа.

Отношение к своей персоне среди орденских руководителей разных уровней Лафонтен знал и при нужде умел извлекать пользу из этого знания. Кое-кто вообще считал, что Берк играет с огнем, допуская к такой власти человека, которым практически невозможно управлять. Но похоже, что последним, кого заботили подобные опасения, был сам Берк.

В этом ли крылись причины неприязни Первого Трибуна Жака Дюссо, Лафонтен так и не мог для себя решить. Лишь однажды ему удалось немного приоткрыть эту тайну. Перед совещанием Региональных Координаторов, он, проходя мимо неплотно притворенной двери одного из залов, услышал обрывок разговора Берка и Дюссо.

«…так было бы лучше, Альфред. Поверьте, не бывает дыма без огня. Вы очень рискуете».