Наследие (СИ)

Проснувшись поздним утром, он узнал от Патрика последние новости: Дана не велела его будить, попросила Мадлен задержаться, чтобы сделать ему укол в одиннадцать часов, сама же уехала в офис и обещала вернуться к обеду.

Она уже дает указания персоналу в его доме, и они ее слушают, мельком заметил он про себя. И подивился собственному спокойствию.

Позавтракал и ушел к себе в кабинет.

Долго не мог решиться позвонить сыну. Несколько раз брал телефон — и откладывал в сторону. Что-то мешало. Страх? Стыд?

Все-таки решившись набрать номер, он не задумывался над тем, что и как скажет. Казалось, слова должны найтись сами. Но, услышав голос Армана и обменявшись приветствиями, он вдруг понял, что не знает, с чего начать.

Молчание затягивалось.

— Отец? Что-то случилось?

— Нет, ничего. — Он проглотил трудный ком, собираясь с мыслями. — Арман, я хотел вернуться к тому нашему разговору. О наследстве.

Арман осторожно спросил:

— Отец, к чему это? Мы, кажется, договорились не возвращаться к этой теме — до времени?

— Время пришло. Я ухожу в отставку. И намерен рекомендовать тебя в качестве своего преемника. Если ты согласен.

Арман задумался, потом сказал:

— Я согласен. Но… ты до сих пор ничего не говорил о намерении уйти в отставку. Откуда такая спешка?

— Я не сам ухожу в отставку. Меня отстраняют от власти вердиктом Трибунала.

— Что?! — ахнул Арман. — Но как? Почему?!

— Это долгий разговор. Приезжай, поговорим обо всем.

— Я… Мне нужно закончить дела здесь. Через десять дней будет не поздно?

— Нет, не поздно. Собрание Региональных Координаторов состоится через две недели.

— Я приеду.

— До встречи.

Он отключил связь и положил на стол телефон.

От разговора осталось странно тягостное чувство. Возможно, из-за впервые произнесенной вслух фразы — «меня отстраняют от власти»… Почему «отстраняют»? Разве не он сам решил, что так будет лучше?

Так хочется сохранить хотя бы иллюзию контроля над ситуацией!

Интересно, что происходит сейчас в штаб-квартире. Дана наверняка затем и решила туда съездить — узнать обстановку.

Он улыбнулся, снова припомнив вчерашний вечер. Заметила ли Дана, что и как изменилось? Для него-то изменилось многое. Рухнул внутренний барьер, не позволявший ему допустить Дану ближе к себе. Теперь политические игры закончены, и он сам дал ей понять, что отношений «босс — секретарь» между ними больше нет.

Просто так сидеть и ждать новостей ему не хотелось, тем более, когда есть незаконченное дело. Все-таки отставка — событие не каждодневное, и следовало подумать о предстоящем собрании. И о своем выступлении на нем. Что-что, а уходить просто молча он не собирался.

*

Дана приехала около часа дня. Лафонтен, сделав кое-какие наброски для будущей речи и неожиданно скоро утомившись, как раз перебрался в маленькую гостиную на первом этаже — сидел с сигаретой в кресле возле камина. Туда же спустилась Дана.

— Здравствуйте, месье Антуан.

— Добрый день, Дана. Как поездка?

— Полный порядок. — Она упала в кресло рядом и с удовольствием потянулась. — В штаб-квартире тишина.

Лафонтен аккуратно стряхнул пепел с сигареты.

— Лао Ченг празднует победу и намерен и дальше гнуть свою линию, — продолжила Дана. — Но держу пари, что его еще ожидают сюрпризы.

— Ты думаешь?..

— Уверена. Денниса Гранта я всего один раз видела, но он зол, как дюжина чертей. Трибунал сегодня утром собрался на негласное совещание — только постоянный состав. А Грант еще вчера вечером встречался и имел долгий разговор с шефом спецгруппы. Ченгу готовится шикарный сюрприз, или считайте меня мартовским зайцем.

Лафонтен кивнул.

— Месье Антуан… — Дана соскользнула со своего кресла и села, поджав ноги, на ковер возле его ног. Тревожно и требовательно заглянула в лицо. — Скажите, если будет доказано участие Ченга в заговоре, с вас снимут обвинения?

— Нет, — отозвался он. — Потому что они справедливы. Неважно, кто именно сделал заявление в Трибунал.

— Справедливы! — горько усмехнулась Дана, отворачиваясь к камину. — Не хочу даже слышать это слово. Все это подло и мерзко, и вся эта политика — сплошная грязь! — Спохватившись, она снова вскинула голову и глянула на него виновато: — Простите, я не то хотела сказать…

— Ничего. Да, политика — грязь, это ни для кого не новость. Но кто-то должен делать и грязную работу.

— Месье Антуан, я слышала и другие разговоры… Скажите, почему вы решили все обставить именно так? Я понимаю, почему вы поддались Гранту, но азиатской группе вы разве не могли дать отпор?

Нельзя сказать, что этот вопрос застал его врасплох.

— Нет, не мог. Политика политикой, но отрицать очевидное и лгать в ответ на прямо заданный вопрос я не стану даже Ченгу. Другой разговор, что ситуацию, в которой пришлось отвечать на прямо заданный вопрос, я тоже создал сам.

Дана смотрела по-прежнему вопросительно и непонимающе.

— Вы таким образом хотели закончить историю с генератором?

— Эту историю нельзя закончить. Можно ограничить доступ к информации, можно уничтожить лишние бумаги, но сказанное слово останется сказанным.

— Но тогда ради чего?..