Наследие (СИ)

Ему в то время только исполнилось тридцать четыре года. И даже во время похорон жены он знал, что далеко не все обращенные на него взгляды полны только сочувствия. Было и любопытство иного рода… Он замечал и думал об этом механически, просто потому, что больше думать было не о чем.

Вечером после похорон он заперся в кабинете, задернул шторы и отключил телефон. Ни воспоминаний, ни слез, только серая стылая пустота. Он просто сидел за столом, глядя в эту пустоту. Часы отмеряли четверти мелодичным перезвоном, но ничего не менялось. Тишина, пустота, нетронутый стакан с коньяком и незажженная сигарета.

Фотография в резной рамке — белокурая женщина и темноглазый темноволосый мальчик.

Пистолет, брошенный на ворох нераспечатанных писем.

Легко было уйти за ней, туда, где не будет ничего — ни пустоты, ни холода.

Десять лет назад он ушел бы, не задумываясь. Но слишком многое успело измениться за прошедшие годы. Нет, страха перед смертью он по-прежнему не испытывал… Просто теперь у него была жизнь. Сын, которому всего восемь лет и который иначе останется совсем один. Дело, с которым связывает больше, чем формальная присяга.

Ночь миновала, а обойма в пистолете осталась полной.

Больная совесть — плохой советчик тому, кто должен оставаться сильным. Значит, ей лучше умолкнуть…

*

…Он так и не привел в их дом другую женщину. Даже любовниц никогда не приглашал к себе.

А ведь тогда, почти сорок лет назад, никто не сомневался, что его одиночество не продлится долго. Он был богат, красив, прекрасно образован, от него ждали блестящей карьеры — неудивительно, что раннее вдовство сделало его объектом внимания многих светских красавиц.

И напрасно. Лафонтен не стремился прослыть монахом и в удовольствиях себе обычно не отказывал. Каждый раз, когда его видели в обществе очередной прекрасной дамы, светская хроника замирала в радостном предвкушении… Но — была причиной тому любовь, или затаенное чувство вины, или что-то еще — ни одна из его пассий так и не стала мадам Лафонтен. И мало-помалу слухи и разговоры стали затихать.

Теперь же и вспоминать не о чем. Очень скоро могила Амели перестанет быть последней в ряду. А ведь в его семье мужчины доживали и до девяноста лет!

Не распускайся, мысленно одернул он себя. Жизнь не повернешь назад. Что-то могло сложиться иначе, но не сложилось. А теперь поздно жалеть о несбывшемся. Нужно успеть закончить самое важное. Хотя бы самое важное.

Он зябко поежился в ответ на внезапный порыв холодного ветра и глянул на часы. Еще раз, прощаясь, задержал взгляд на камне с именем Амели де Лафонтен, потом повернулся и пошел назад, к ожидавшей его машине.

*

В приемной было тихо и неожиданно пусто. Он переступил порог и остановился, почуяв неладное. За столом секретаря никого, дверь в кабинет неплотно прикрыта…

Кто посмел?

Не снимая пальто, он расстегнул пиджак и достал из-за пояса пистолет. Неслышно ступая, пересек приемную, остановился у двери в кабинет и прислушался. Тишина.

Подняв пистолет, он взялся за ручку — и рывком распахнул дверь.

Дана шарахнулась от стола и, при виде направленного на нее оружия, защитно вскинула руки.

— Это вы? — произнес Лафонтен удивленно, окинул кабинет быстрым взглядом и переступил порог. — От вас я такого не ждал! Сколько вам заплатили?

— Нет, — пробормотала она. — Пожалуйста, поверьте… Я ничего плохого не хотела!

— Это вы будете объяснять не мне, — холодно ответил Лафонтен, подходя к столу и протягивая руку к кнопке вызова охраны.

Дана всхлипнула и проговорила:

— Скажите, в чем мне признаться, чтобы никто не доискивался правды.

Его рука застыла над кнопкой. Быстрый взгляд вниз — приоткрыт верхний ящик.

Лафонтен снова посмотрел на прижавшуюся к стене девушку.

— Вы что же, угрожаете мне?

Слезы наполнили ее глаза:

— Я?.. Вам?.. Месье Антуан, да что вы такое говорите! В чем вы меня подозреваете?

Он пару мгновений смотрел на нее, чувствуя, как уходит вскипевший было гнев, потом вздохнул и покачал головой. Поставил пистолет на предохранитель и бросил в тот же верхний ящик стола. Тяжело опустился в кресло.

— Какого черта вам понадобилось в моем кабинете?

Она помотала головой, быстро и часто дыша.

— Вы понимаете, что случилось бы, застань вас не я, а, к примеру, Молери? Знаете, сколько времени ему нужно, чтобы развязать вам язык? И никакие фальшивые признания вам бы не помогли, можете мне поверить.

— Да, — снова всхлипнула она. — Но я в самом деле не хотела ничего дурного… Я просто беспокоилась… за вас. А вы же ничего не рассказывали… Ну и вот…

— За меня? Что, был повод для беспокойства?

— Я ведь видела вас не только на совещаниях и парадных приемах. Пожалуйста, если я чем-то могу помочь…

— Чем? — горько усмехнулся он. — Поделитесь своей молодостью? Боюсь, ничего другого мне сейчас не нужно.

Она вытерла слезы, успокаиваясь:

— Ну, мало ли… я все-таки медик, хотя и не врач.

Он, вдруг припомнив записи в ее личном деле, поднял на нее взгляд:

— Да, верно… Знаете, может, вы мне и поможете. Поговорим после работы. Только очень вас прошу — без глупостей. Договорились?

Она улыбнулась виновато и кивнула.

========== Глава 3 ==========