Наследие (СИ)

На ядовитую усмешку Лафонтен внимания не обратил. Убивать с церемонным расшаркиванием — это было что-то совсем новое. Даже раскопав где-то скрытые детали биографии Верховного, узнать такие личные подробности, как почерк убийства, Розье не мог никак. Он и не знает этих подробностей, хотя чью-то ложь повторяет очень убежденно.

Но какое Камиллу Розье дело до событий, которым лет больше, чем ему?

— Продолжайте, Камилл, я весь внимание. Не каждый день узнаешь о себе столько нового. Так кого я убил… с церемонным расшаркиванием, как вы изволили выразиться?

Розье уже снова смотрел прямо перед собой.

— Мой отец не смог жениться на моей матери сразу, потому что не был разведен с первой женой. Мне было почти шесть, когда он наконец смог получить развод, я был достаточно взрослым, чтобы запомнить… Он собирался жениться на матери и официально усыновить меня. Но не успел. Мы остались одни. Женщина с маленьким ребенком без средств к существованию… Ей пришлось выйти за нелюбимого человека, только чтобы создать подобие семьи, дать мне возможность выучиться и чего-то добиться в жизни. Но все равно, я оставался незаконнорожденным! Всю жизнь я должен был что-то доказывать — таким, как вы, богатым наследникам известных фамилий. Доказывать свое право на равенство там, где у меня были все права по рождению. У меня были бы эти права — если бы не вы. Вы отняли у меня все, вместе с именем моего настоящего отца.

— О каком имени вы говорите, Камилл?

— А вы все еще не догадались? — с издевкой отозвался Розье. — Могли бы, если бы получше изучили мою биографию и сопоставили кое-что. Например, дату замужества и добрачную фамилию моей матери. Двадцать шесть лет назад… Скольких же еще вы убили, расчищая себе дорогу к этому креслу?

Лафонтен неторопливо достал сигарету, щелкнул зажигалкой, закуривая:

— Ваш отец — Клод Валера?

— Слава Богу, хотя бы имя вы помните! Жаль, что я так поздно узнал обо всем, но лучше поздно, чем никогда. Ну, что вы молчите?

— Вы ждете, что я забьюсь в истерике и начну вымаливать у вас прощение? — произнес Лафонтен. — В смерти Клода Валера, отец он вам или нет, не виноват никто, кроме него самого.

— Я вам не верю, — бросил Розье. — И не говорите мне про доказательства — вы же сами вели расследование, могли состряпать что угодно.

— Верите вы мне или не верите, дело ваше. Вы разочаровали меня, Камилл. Я был о вас лучшего мнения.

— Что? — ошарашенно уставился на него Розье.

— Мстить нужно уметь. А вы пока только наделали жестоких ошибок и зачеркнули свою жизнь. Непонятно, ради чего.

— О, это только начало! — скривил губы Розье. — Интересно, хватит ли вам бесстыдства убить сына, зная, что на вашей совести смерть отца?

— Это и будет ваша месть?

— Нет, только небольшое дополнение. Остальное вы узнаете позже.

Лафонтен подумал немного, внимательно разглядывая Розье. Припомнил загадочную небрежность заговорщиков в той истории с нападением на Мишель Уэбстер, папку с бумагами Крамера, которую кто-то перепрятал тайком от Шапиро. С какой-то ведь своей целью перепрятал, возможно, рассчитывая, что вернется за ней позже…

— Наводка охотника-Бессмертного на загородный дом, о которой стало известно и с которой начали раскручивать заговор, была устроена вами.

Розье усмехнулся:

— Я Наблюдатель. И я не псих, в отличие от Шапиро. Мне нужно было расследование в Ордене, а не война с Бессмертными.

— Зачем?

Розье покривил губы в победной усмешке:

— Вот этого я вам по доброй воле не скажу. А в пыточное кресло снова усадить меня вы не посмеете.

Верховный аккуратно стряхнул с сигареты пепел.

— Я вам не верю, Камилл. Не знаю, зачем вам это нужно, но вы мне лжете.

— Думайте, как хотите, — обронил Розье. — Тем интереснее будет сюрприз.

— Каким бы ни был этот сюрприз, ваша глупость от этого меньше не станет.

Не дожидаясь ответа Розье, он нажал кнопку вызова и кивнул появившимся охранникам:

— Уведите.

Дождался, пока за ними захлопнется дверь, потом нервным движением погасил сигарету. Некоторое время молча сидел, уставившись в одну точку.

Значит, вот как складывается головоломка, не дававшая ему покоя последние пару месяцев! Он в самом деле не знал ничего толком о женщине, которая упомянута в «деле Валера» — сначала было не до того, потом она спешно переехала, а искать ее никто не счел нужным.

В этом и состоит ошибка, которую он должен был понять по настойчиво являющимся воспоминаниям?

Лафонтен снова припомнил лицо Розье, твердую линию подбородка, морщинки между бровей и возле губ. По-северному светлые глаза и волосы, привычку к законченным, несуетливым движениям…

Потом медленно покачал головой:

— Нет. Этого не может быть.

*

Немного времени спустя в кабинет, постучав, заглянула Дана. Лафонтен стоял у окна, прислонившись к простенку, и смотрел на двор.

— Месье Антуан?

— Знаете, — произнес он, — наверно, Бессмертные не зря считают нас низшей расой. Мы так дешево ценим то, чего нам дано так мало!

Дана подошла ближе.

— Вы хотели что-то спросить?

— Я хотела напомнить… Вы не забыли, что доктор Роше просил вас сегодня не задерживаться?