Наследие (СИ)

— Такой крепкой дружбы еще никто из нас не видел, и было сразу понятно, что она станет чем-то большим. Джайра тогда была еще не такой, уныние еще ей было не знакомо. Единственное, чего она тогда жаждала, так это подчинить себе страх, перестать бояться, а для этого, как она считала, нужно было стать сильнее и быстрее опасности. У того оборотня был особый медальон, почему он и был столь опасен. Медальон был зачарован древней магией, с помощью него можно было с легкостью перемещаться с одного места на другое, куда только посмотришь. Чтобы получить его, ей требовалась посторонняя помощь, поэтому она и предложила союз Эдориусу. Поначалу он презирал ее — по тем же причинам, что и все: ведь женщине нельзя держать в руках оружие, если только она не амазонка или не стагата. Но потом… между ними много чего было, — Патриц приблизился к Джайре, по виду которой не скажешь, что она хотела продолжить разговор, и хотел обнять ее правой рукой за талию и что-то шепнуть на ухо. Она отшатнулась от него, — но после того, как Эдориус отрекся от ордена и снова принял свое старое имя, она не захотела больше иметь с ним связей. Ее можно понять: он был зол на весь мир, грубость была для него повседневна, каждого он хотел вызвать на бой и постоянно пытался доказать всем, что он остался человеком. Джайре не нравится, когда люди пытаются добиться чьего-то признания — это всегда для нее ложь. Она была единственной, кто ему верил, что он не заразился звериной болезнью — она его и выходила после ранения, но разочаровалась. Горячность Патрица не иссякает от холодности Джайры. Добиваясь своего, он обязательно навлечет на себя ее ненависть, потому что он ее предаст.

Не понимая, почему Волгрен так уверен, что бывший Страж когда-нибудь в чем-то предаст наемницу, Фарен долго раздумывал над услышанным. Зато теперь ему во многом стали понятны его выходки и странные разговоры. «Она заслуживает большего». Решение попросить прощения было неотложным, и он отправился следом за ней, ушедшей по зову Расула в кузню. Но дорогу туда ему заступил Патриц. Он долго смотрел на некроманта, ожидающего от него каких-то слов, пока не произнес:

— Я предупреждаю тебя, некромант…

— Больше похоже на угрозу, — усмехнулся Фарен.

— Если ты не хочешь… неприятностей, не приближайся ни к ней, ни вообще к кому-либо из людей.

— К ней — это к кому?

Патриц порывисто подался к нему, отчего Фарен шарахнулся.

— Не нарывайся, — процедил бывший Страж.

— Я и не пытаюсь, — пожал плечами некромант. — И, признаться честно, сам этого не хочу, так что не беспокойся на мой счет.

— Не жертве охотнику указывать, быть ему спокойным или нет.

— Охотник спокоен, так что и ты будь в спокойствии.

«Считает себя героем? Ну да, идеальное воплощение», — подумал молодой человек, обойдя собеседника и уже за спиной слыша негодующие звуки стагата.

В смежной комнате с кузней Джайра осматривала себя в зеркале. Новая броня была что надо: облегающие манжетки из черного вельвета скрывали ладони в уютную полуперчатку, удобную для бесшумного карабканья по острым выступам; о замене смазки в Шипе даже и говорить нечего — теперь клинок будет входить в плоть как в масло. С одной стороны, новый выдубленный жилет, украшенный восточными узорами, свободно болтался на теле и держал свою форму, не облегая фигуру, но с другой стороны, туго стягивался ремнями, отчего Джайра себя чувствовала будто в змеиной коже, сверхпрочной и сверхлегкой. По скрытым все в том же вельвете наплечникам было приятно водить рукой, и она за все время осмотра очень часто ловила себя на этом.

— Ты превзошел себя, — наконец выдала Джайра свою оценку. — Я уж думала, ты уже не придумаешь ничего лучше тихоступов.

Кузнец, подперев бока, добродушно улыбался в бороду.

— Рад, что тебе по душе мой подарок.

Наемница обернулась к нему.

— Подарок? В этом нет подвоха?

— Никакого, — рассмеялся Расул.

Джайра вместе с ним не засмеялась, заметив слухача.

— Движения твои бесшумны, но ты не умеешь прятать свою тень.

Фарен вышел из-за дверей. Расул начал обтачивать клинки, делая вид, что его здесь нет.

— Что ты хочешь? — без тени прежнего гнева или раздражения спросила она Фарена, отчего он почувствовал облегчение, но начал все равно неуверенно:

— Я хотел… просить прощения… у тебя. То, что я сделал, было крайне… необдуманно. И то, что я… сорвался…

— Не знаю, за что мне тебя прощать, — остановила его Джайра. Фарен встретил ее прямой серьезный взгляд. — Как говорят тагари: «джи мондор джи оува — индо ремене индо ране» — «так решено, так сделано — это было, это прошло».

Чтобы хоть как-то выразить благодарность, Фарен склонил голову перед ней и, вздохнув, направился к выходу.

— Подожди.

Он снова повернулся к ней.

— Я… хочу попросить тебя о помощи.

Выпалив слова на вздохе, Джайра перевела дыхание и проглотила ком. После пары секунд неожиданного молчания снова подняла глаза на Фарена. Тот внимательно смотрел на нее.

— Я тебя слушаю.

Слова на мгновение вылетели у нее из головы.

Фарен улыбнулся.