Наследие (СИ)

— Я с готовностью принимаю ваши требования, господин наемник. Отпустите этого человека.

Королевские Мечи остолбенели, поэтому освободил Акуна с явной неприязнью Фленьелл.

— Ты свободен по ардонскому моральному уставу долговых расчетов.

Взгляд кастеляна говорил Джайре: «Доволен? Добился, чего хотел?» Но ослушаться купца он не смел — ответ перед ним и всеми своими друзьями был ему дороже, чем перед королем. «Что ж, он не совсем безнадежен, его еще можно исправить».

Все же провидец с неотступной улыбкой был спасен и сейчас снова стоял перед ней. Только он собрался что-то сказать, как все вздрогнули от голоса кастеляна, пробудившего всех от оцепенения.

— Собираемся. Дорога до Октавы займет еще пару дней. Быстрее выйдем — быстрее доедем.

Медленно, как будто нехотя, народ начал расходиться, в полголоса обсуждая несостоявшуюся казнь.

— Пойдем, — Бенрад почти насилу увлекал Джайру к постоялому двору. — Тебе лучше больше не злить Гарольда.

— И то правда.

Как это оказалось предсказуемо — то, что кастелян теперь выместит свою злобу на ней. Что ж, пускай — это его полное право, своим она уже воспользовалась и полностью исчерпала свои дозволенные возможности.

Еще немного, и из глаз Фленьелла вырвались бы языки пламени.

— Кровопийца, — это прозвище, и без того не слишком нравящееся Джайре, прозвучало от кастеляна еще противнее, — будете ехать в хвосте колонны, с наемниками. Бенрад, за мной.

«Злится сам на себя… Клубок противоречий рыцарской морали? По всей видимости».

Слова Фленьелла подействовали как заклинание — тут же в радиусе пяти метров вокруг Джайры никого из рыцарей не осталось. И снова: благими намерениями дорога в ад. В этом аду ей ехать до самой столицы, но, может быть, это не так уж и страшно? Не будет приставучего Бена, не будет копающих под нее Фленьела и купца, не будет всей этой бессмысленной болтовни. Зато будут безнравственные наемники. Ладно, из двух зол все же на ее долю пришлось меньшее, все могло быть гораздо хуже.

Дожидаясь, когда вся процессия выйдет за северные ворота и продвинется до хвостовой охраны, Джайра давала Ворону напиться перед дальней дорогой. Тут же рядом весело вилял собачьим хвостом Хамелеон, облаивая проезжающих мимо рыцарей. Акун, теперь под полной защитой остающийся жить в Васильковом Луге, подошел к ней в коем-то веке не с улыбкой, а с сочувствующим видом.

— Спасибо тебе.

— За что? Из-за меня ты мог сгореть на костре пару часов назад.

— Но не сгорел. Ты использовала на меня свой спасительный свет, это ведь было единственное, что ты могла получить от купца себе в выгоду. Зато все в расчете: ты передо мной, он перед тобой. Даже, как ты и задумала, они остались у тебя в долгу. Уж вряд ли кто-то из этих железных пустозвонов нашел способ исцелить купца.

На этот раз она не стала его спрашивать, откуда он мог знать про ее предубеждения.

— Лучше объясни мне свои слова насчет Эврикиды.

Акун вздохнул и приласкал Хамелеона, начавшего благодарно лизать руки Джайры, державшие ведро.

— Время. На все нужно время. Дождись своего момента, и ты все узнаешь. Не я должен тебе это рассказать, только не я. Твоя же протянутая Длань Протектора должна указать тебе путь мужества и помочь тебе найти ответы. Ведь Протекторы никогда не оставляют тех, кто молит о помощи, верно? Главное, не бойся оказывать милосердие, это отнюдь не слабость.

— Эврикида мне говорила то же самое, — проворчала Джайра, садясь в седло, — а толку от этого ни на дырявую монету, ни на песчинку. Прощай, Акун.

— Иди с миром, — колдун попрощался с ней чародейским жестом уважения, каким названные часто пользовались при встрече друг с другом: приложив кулак ко лбу, он плавно раскрыл его, как цветок, навстречу Джайре, плетущейся позади всех и не оборачивающейся назад.

Глава 8 Откровения

Смотреть вокруг и не хотелось. На душе было так, как будто вокруг лил дождь, подобный водопаду. Подобное чувство терзаний и гнета было тогда, в Норфе, когда она крепко поссорилась с Эврикидой, но совсем этого не хотела. Тогда они чуть не попались на том, что Эврикида вздумала продавать свои талисманы прямо на Площади Штиля и в то время, когда как раз с дозором по этому кварталу из замка Сизых Волн, резиденции герцога Энелла Каррага, выехал начальник стражи Арвест Рейн. В Норфе и так живут суровые ребята, не любящие шутить. Увидев ведьму, Рейн выдвинул ей предостережение, не без угрозы, конечно, но всего лишь предупреждение. Эврикида же вздумала над ними подтрунивать, что на большее рыцари просто осмелиться не могут, боятся ее. За это ей уже стали угрожать оружием, а не словами, и Джайре досталось. Скрывшись в бегстве от стражников в самом дальнем районе города, они долго обвиняли друг друга, хотя — Джайра и сейчас была в этом уверена — была виновата Эврикида. Ну, кто ее за язык тянул! Рыцари оказали им милость и снисхождение, а она стала испытывать их терпение… И все же не все рыцари такие заносчивые болваны, как эти Королевские Мечи и Фленьелл. Это радует, но жаль, что таких очень мало.