Наследие времени. Секунда до

— Владыка. От него пошло наше превращение в животных. Это он наделил людей с разных земель даром, с помощью которого мы возвращаем других. Когда-то он тоже был соединен с мужчиной, но оба погибли, и никто не знает как, потому что не нашли останков ни Владыки, ни человека, что делил с ним свое тело. С тех пор душа Владыки не нашла избранного, с которым он смог бы соединиться и возродиться вновь. Возможно, этого никогда и не произойдет. Того, кто справится с его мощью, за столько лет я еще не нашел. Только избранный мужчина сможет стать его пристанищем, а когда он воскреснет, это изменит наш мир в лучшую сторону. Владыку убили на этой земле, поэтому я и прилетел сюда, чтобы найти избранного, который разделит с ним свое тело, — выдохнув, закончил Анункасан.

— И вы считаете, что, воскрешая всех умирающих подряд, вы найдете избранного для Владыки? Вы думали, я мертва, и хотели воскресить. Зачем, если я женщина и не могу им стать? — Это звучало уже оскорбительно и с насмешкой.

— Помни, не я выбираю, кому жить. Из тысячей людей, которым я помогал обрести бессмертие, вернулось несколько десятков. Женщины и мужчины живут здесь с даром бессмертия. Я лишь проводник, но однажды Владыка вернется и все склонятся перед ним. Ему нужны будут помощники, неважно, женщина или мужчина, — гордо произнес он. — И тогда мы перестанем скрываться ото всех. Он защитит нас.

— Тогда как же его убили, если он такой всемогущий? Да и за что? — Сатирра не унималась.

— Я не знаю, но… — Не договорив, он обернулся: услышал шорох. — О, Уильям, это ты! Как видишь, наша девушка уже в силах стоять сама и беседовать тут со мной, — обратился к парню Анункасан. Он немного устал от долгого рассказа.

Уильям был высоким, худощавым, светловолосым мужчиной с серыми глазами и светлой щетиной. Он показался Сатирре веселым юношей, но слегка потрепанным и небрежным. Одежда так же свободно висела на нем, и бежевая рубаха ниже колен была запачкана серыми разводами.

— Сатирра, познакомься. Это мой верный друг Уильям, моя правая рука. Я еще не встречал более преданного человека. Не зря душа собаки выбрала его, — похлопав парня по плечу, Анункасан снова повернулся к ней. — Мне нужно уйти, а Уильям побудет с тобой на случай, если вдруг понадобится помощь. Расскажет тебе что-нибудь интересное. Это парень вообще может говорить без остановки.

Анункасан развернулся и пошел в обратную от реки сторону.

От долгого разговора Сатирра почувствовала слабость в ногах. Она присела на камни отдохнуть и внимательно разглядывала Уильяма. Чем больше она присматривалась к нему, тем больше удивлялась, как человеческое лицо действительно может быть настолько похожим на собачью морду. Нет, у него не свисал язык из разинутой пасти и не было вытянутой морды с черным носом, но сходство и правда наблюдалось. Она не видела много собак, но амазонки иногда приводили их в лагерь для помощи по хозяйству, поэтому она знала, с чем сравнивает.

— Уильям, а тебе тоже шестьсот лет? — спросила она первое, что пришло в голову.

— Нет, мне всего лишь двести семьдесят четыре, — непринужденно и довольно ответил он.

— А мне уже девятнадцать, представляешь! — уже безнадежно отмахнулась она.

— О, да ты совсем взрослая. Я, правда, себя в девятнадцать уже и не помню, но у тебя еще все впереди, — проговорил он, засмеявшись, и этот смех теперь сопровождал ее всегда, когда парень был рядом.

Сатирра уже начинала привыкать к мужской компании. Ей даже показалось, что эти мужчины гораздо милее, чем ее соплеменницы, по крайней мере пока что. А Уилл даже не интересовался, откуда у нее взялись шрамы. Он вел себя так, будто их вовсе и не было.

— Расскажи, как ты стал бессмертным? Как это случилось? — снова вдалась она в расспросы.

Она поднялась с камней, и он взял ее под руку, так как идти самой ей из-за раны было все еще тяжеловато. Они снова пошли вдоль извилистой реки, гремя камушками под ногами.

— Ничего интересного в моей смерти нет. Наверное, я умер скучнее всех, — даже здесь Уилл выдал смешок, который ей был непонятен. — В тридцать четыре года я просто заболел. Помочь мне родители не смогли. Анункасан тогда ночью прибыл в наше поселение и взял с моих родителей слово — никто не узнает о том, что я воскрес. Им все равно пришлось похоронить меня в душе, да и могила моя существует, пустая, конечно же. После спасения Анункасан забрал меня с собой. В поселение возвращаться было нельзя, потому что все считали меня мертвым. Поэтому родителям помогали другие ванпулы. Они проведывали маму и папу в человеческом облике, приносили продовольствие, убирали в доме. Старость виновата в том, что они сами себе помочь не могли. Братьев и сестер у меня не было, поэтому после их смерти навещать было больше некого. До смерти меня все в поселении называли дураком, потому что я всегда смеялся. Никто особо не хотел отдавать такому разгильдяю замуж свою дочь. Да я и сам не особо хотел: вы, женщины, странные. Стоит жениться, и про веселье можно забыть.

— Как думаешь, меня тоже в поселении примут за дурочку, ведь я так многого не знаю?