Наследие

— Мистер Джонсон, вы имеете право подать прошение об эвтаназии или выполнить условия Особого Положения. В противном случае я буду вынужден начать процедуру расторжения контракта с последующим взыскиванием с вас всех убытков. Сразу хочу заметить, что все ваше имущество и содержимое банковских счетов уйдет на погашение издержек и оплату процентов за уже прожитое на территории ЦСГР время. Вы должны принять решение, мистер Джонсон, и сделать это необходимо сейчас. Если вам требуется время, вы можете оставаться здесь, в этой комнате. Наши люди обеспечат вас всем необходимым. Но я обязан напомнить вам, что на исполнение условий Особого Положения у вас есть ровно двадцать четыре часа.

Дэйв посмотрел на замершую в ожидании его ответа троицу, на изготовившихся к броску «медбратьев» с электрошокерами в руках и вновь с тоской подумал, что все это не может быть реальностью. Это не может происходить с ним, просто не может…

— Мне надо посоветоваться с женой… — хрипло выдавил он.

— Как хотите, — пожал плечами Грин, — но, боюсь, решение вам все-таки придется принимать одному. У вашей жены тяжелый нервный срыв, и в настоящее время она ведет себя крайне неадекватно. Ей сейчас оказывается помощь.

— Что с ней? — подскочил Дэйв, и «медбратья» мгновенно напряглись. — Где она? Я должен ее увидеть! Отведите меня к ней!

— Хорошо, — согласился Грин, — как только врачам удастся привести ее в норму, я пришлю за вами. А пока вам придется оставаться здесь. Во избежание ненужных эксцессов я настоятельно рекомендую вам соблюдать спокойствие и сохранять трезвый рассудок. Сядьте, мистер Джонсон.

Дэйв сел на место, чувствуя, как дрожат руки. Он одновременно чувствовал себя беспомощным и готовым броситься на Грина, словно именно он был виновен во всех его бедах.

— Вот и хорошо, мистер Джонсон, — удовлетворенно одобрил Грин его покладистость, — сейчас мы должны идти. Вас проводят к жене, как только это станет возможным. А пока эта комната в вашем распоряжении. Все необходимое вы можете получить у наших сотрудников. Мы вернемся к нашему разговору позже, как только вы посоветуетесь с женой.

Грин сделал знак, и все, кроме Дэйва, покинули помещение. Троица скрылась из вида в коридорах клиники, а шестерка «медбратьев» осталась дежурить под дверью. Дэйв неподвижно сидел в кресле, глядя невидящим взглядом куда-то в стену. Время для него словно остановилось.

Сюзи с ребенком он увидел спустя четыре часа, когда его фактически под конвоем привели в отдельную палату, подобную тем, что устраивают в клиниках для психически больных пациентов. Пол, стены и потолок в палате были полностью обиты толстым мягким покрытием, которое не только не позволяло бьющемуся в истерике человеку повредить себя, но и не пропускало звук. Перед дверью дежурила медсестра и пара дюжих санитаров. Вместе с провожатыми Дэйва охранников скопилось почти с десяток.

Дэйв вошел внутрь. Сюзи с младенцем на руках сидела на полу, забившись в угол. Едва он вошел, она дико оскалилась в злобной гримасе, и ее глаза сверкнули безумным огнем. Но, узнав мужа, Сюзи немного успокоилась.

— Дэйв! Где ты был?! — зашипела она на него. — Они хотят отобрать у меня ребенка! — Она заговорщицки оглядела пустую палату. — Сначала они не хотели отдавать мне дочь, а теперь хотят отобрать! Ты должен что-нибудь сделать, слышишь? Они где-то тут, совсем рядом! Я иногда слышу их голоса! Они выжидают удобного момента! Надеются подобраться к нашему малышу, пока я буду спать! Но не тут-то было! — Она победно улыбнулась. — Теперь нас двое, и мы можем спать по очереди!

Дэйв подошел к ней и сел рядом, не сводя глаз с младенца.

— Как она? — осторожно спросил он жену.

— Тише! — вновь зашипела Сюзи. — Разбудишь! Малышка спит, я только что ее покормила.

— Сюзи, — Дэйв посмотрел на жену, — она не спит. У нее глазки открыты.

Он почувствовал, что все тело становится словно ватным. Маленькая темнокожая кроха была само очарование. Глаза - копия мать, а нос и губки - точно его, Дэйва, один в один. Младенец, словно игрушечный, неподвижно смотрел куда-то прямо перед собой.

— Да? — Она посмотрела на ребенка. — Наверное, ты ее разбудил! Ты слишком шумишь! — набросилась на него жена. — Разговаривай тише! К счастью, наша девочка совсем не капризная и очень спокойная! Совсем не плачет!

Сюзи бережно прижала к себе младенца и принялась убаюкивать его.

— Сюзи, — Дэйв обнял жену за плечи, — она нас не слышит. И не видит. Я говорил с врачами. Ее глаза не реагируют на свет, а уши - на звук. Она не может заплакать. У нее нет языка и атрофированы голосовые связки… — Он почувствовал, как против его воли из глаз хлынули слезы, и уткнулся лицом жене в спину.

Она замолчала и перестала раскачиваться.

— Я не позволю им убить мою дочь, — произнесла она неожиданно разумным тоном, — слышишь, Дэйв? Это мой ребенок, и он абсолютно нормальный! Если они хотят отнять его у меня, то сначала им придется убить меня!

— Нас выселят из центра меньше чем через двадцать часов, — тихо произнес Дэйв, — нам некуда идти, мы окажемся на улице.