Наследник

— Но это только наличка, — добавил он. — Там лежала еще банковская карта. На ней было в два раза больше.

Я изумленно присвистнул:

— Нехилый у кого-то улов!

Мальчик затрясся от всхлипываний. Я откинулся к гаражной стенке, и в отчаянии воздел глаза к небу. Не слишком ли много неприятностей для одного дня? Чем прогневил я госпожу Фортуну, что она в одночасье повернулась ко мне спиной, и свалила на меня целую кучу бед?

— Дядь Жень, а у тебя деньги есть? — шморгая носом, осведомился мой спутник.

Я залез в карман брюк и вытащил оттуда несколько бумажек.

— Только твой аванс.

— Мало. А мы до Сочи на них доберемся?

— Какие теперь Сочи? — горько усмехнулся я. — Нам бы домой как-нибудь добраться.

— Нет, мы не будем возвращаться домой, — решительно скомандовал Радик. — Мы поедем в Сочи.

Его властный тон подействовал на меня, как красная тряпка на быка. Я буквально вскипел. Что возомнил о себе этот сопляк? Почему он вдруг решил, что может свободно мною командовать?

— Хватит! — взорвался я. — Мне надоели твои бредовые идеи! Я, как последний идиот, пошел у тебя на поводу, бросил работу, отправился с тобой в это чертово путешествие. И что я теперь имею? Меня подозревают в убийстве, объявили в розыск. Я превратился в загнанного зверя. И все из-за тебя! Нет, дружок. Мое решение таково: мы возвращаемся в Москву.

— Нет, мы едем в Сочи! — стукнул кулаком по земле Радик.

— На какие шиши?

— У тебя же есть деньги.

— Это мои деньги, — жестко отрезал я. — И это я буду решать, как мне их тратить.

— Я беру у тебя их в долг! Под двойной процент!

— А я не даю тебе их в долг. Ясно?

В глазах мальчика промелькнула растерянность.

— Ты же обещал мне помочь. Мы же договорились.

— Договорились, — согласился я. — Но на каких условиях? Поездка полностью за твой счет. У тебя есть деньги? Нет. Значит, договор аннулируется.

— Ну, дядь Жень…

— Всё! — прокричал я. — Я не желаю больше ничего слушать. Значит так. Игры в шпионов закончены. Сейчас мы идем в милицию, и ты рассказываешь там все, что тебе известно об убийстве твоего отца и твоей бабки. Затем я отвожу тебя обратно в Москву, и сдаю в органы опеки.

— Я не хочу обратно в детский дом!

— А мне плевать, что ты хочешь, а что нет!

— Если тебе на меня плевать, то мне тоже на тебя плевать! Выкручивайся сам, как хочешь! Я в твою защиту ничего не скажу.

— Ну и не говори! В милиции, небось, не дураки сидят. Смогут разобраться, кто виновен, а кто нет. Поднимайся и пошли!

— Не пойду!

— Мне что, применить силу?

— Ты не имеешь права ко мне прикасаться!

— Тогда оставайся здесь, и делай, что хочешь!

Я в сердцах вскочил на ноги, схватил свою сумку, и стремительно пошел прочь. Я ожидал, что Радик бросится мне вслед. Не может же он не понимать, что остается совсем один, без каких-либо средств к существованию. Но за моей спиной была тишина.

Дойдя до конца гаражного ряда, я не выдержал и украдкой оглянулся, сделав вид, что поправляю брючину. Радик по-прежнему сидел на месте, и, обиженно нахохлившись, рисовал щепочкой на земле какие-то узоры.

Это разозлило меня еще больше. Он что, думает, что я с ним шутки шучу? И я ускорил шаг.

Завернув за угол, я прошел немного вперед и остановился. Мой спутник продолжал демонстрировать упорство. Потоптавшись на месте, я подошел к росшему неподалеку старому дубу и расположился подле него.

Бросать на произвол судьбы беззащитное существо — бесчеловечно. Даже если это будет просто котенок. А уж о ребенке и говорить нечего. Да, я питал к Радику в тот момент лютую злобу. Я видел в нем главного виновника всех своих бед. Да, он был мне совершенно чужой, и у меня не было абсолютно никаких причин, чтобы брать на себя заботу о нем. Но это был ребенок. Это был маленький, несмышленый мальчик, которому исполнилось всего лишь тринадцать лет! Если я сейчас уйду, а с ним что-нибудь случится, смогу ли я впоследствии себе это простить?

Я тяжело вздохнул и угрюмо опустил голову.

Через некоторое время до моих ушей донеслись неторопливые шаги. Из-за гаражей появился Радик. Я нахмурился и отвел глаза в сторону. Мальчик медленно подошел ко мне и присел рядом. Мы немного помолчали.

— Темнеет, — задумчиво произнес он.

— Угу, — отозвался я.

— Дядь Жень, — после некоторой паузы снова подал голос мой спутник. — Знаешь, почему мне вчера срочно понадобилось уехать?

— Почему? — спросил я.

— Потому, что меня должны были убить…

Глава шестая

Стояла глубокая ночь. За окном завывал не на шутку разошедшийся в своем гулянии ветер. Стелившаяся по полу сырая прохлада наводила на мысль о скором дожде.

Мы находились в старом, полуразрушенном деревянном доме, в котором еще не так давно жили люди. Об этом свидетельствовало обилие всякого хозяйственного хлама, валявшегося на полу (разбитая посуда, старые газеты, грязные тряпки, и т. п.). Но сейчас этот дом был заброшен и, очевидно, предназначался под снос.